– Кем?! – Миша чуть не поперхнулся.
– Ну, так на жаргоне уголовников именуется потерпевший, – пояснил Штатский, ожидая закипания чайника. – А Вы всегда и везде проявляете мужество, помните о своём профессиональном долге. Такое в наше время редко встретишь.
– Почему редко? – Шахов допил воду и поставил кружку. – Вы ведь, Семён Борисович, тоже о нём не забываете. И Ваша, и моя профессии сопряжены с опасностью.
– Тоже верно, – следователь, наконец, дождался закипания чайника и заварил себе кофе. – Как и то, что работа и журналиста, и следователя требует нестандартного мышления, – он медленно помешал ложкой кофе. – Ваша версия, Михаил Юрьевич, несомненно заслуживает внимания… Но в любом преступлении должен быть мотив. Как Вы думаете, что движет Вашей чёрной кошкой или, учитывая, что это всё-таки мужчина, чёрным котом? Ведь никакой материальной, да и вообще выгоды от своих преступлений он не получает?
Задав столь непростой вопрос, следователь смачно хлебнул горячий напиток.
– А какую выгоду, Семён Борисович, получает тихий омут оттого, что в нём водятся черти? – тихо спросил Миша.
– Значит, всё-таки маньяк!.. – Штатский слегка стукнул ложкой о фарфоровый обод кружки.
– Каждый человек немного маньяк, – спокойно рассудил Миша. – Я, например, маньяк своей работы…
– Да-да, конечно… – погрузившись в собственные мысли, кивнул следователь. – А Вы сможете опознать чёрного кота по голосу?
– Попробовать можно… Эх, жаль, конечно, что я его тогда не рассмотрел! – журналист шлёпнул себя ладонями по коленям.
– Благодаря Вашей помощи, Михаил Юрьевич, – глаза Штатского загорелись какой-то идеей, – Мы его в ближайшее время все рассмотрим!
– Вы полагаете, что это кто-либо из Ваших прежних «клиентов»? – скептически поинтересовался Миша.
– Кстати, о клиентах! Чуть не забыл… – оставив кофе, Штатский быстро подошёл к столу и достал из ящика небольшую пачку фотографий. – Посмотрите, пожалуйста, на этих людей и, если в ком-либо узнаете…
– Но ведь я его не видел! – выпучил глаза Шахов.
– Да я про бандита с пистолетом! – следователь разложил фото на столе. – Бандита-то Вы хорошо запомнили…
Миша поочерёдно взял в руки каждую фотографию, внимательно вгляделся в запечатленное на ней лицо, но в итоге отрицательно покачал головой:
– Нет, его здесь нет…
– Нет – так нет! – словно предвидя отрицательный результат, Штатский столь же быстро убрал фотографии в стол. – Спасибо Вам большое, Михаил Юрьевич! Успеха в работе, и берегите себя, – он протянул Шахову руку.
– Буду рад, если смог помочь! – неуклюже взмахнув руками, вскочил Миша. При этом его портфель, прислонённый к стулу, опять шлёпнулся на пол. – Ой, извините… – Шахов резко наклонился и опрокинул стул. – Да что такое! Вот всегда так… – виновато улыбнулся он, приседая на корточки.
Когда порядок был восстановлен, хозяин и гость кабинета, наконец-то, совершили обряд рукопожатия.
Оставшись один, Семён Борисович тут взял телефонную трубку и приказал срочно составить фоторобот «чёрного кота». Уже через час арестованные наркодилеры, лохотронщики, торговцы палёной водкой и бомжи воссоздавали по памяти облик неуловимого преступника.
***
Алик Лунц выключил свет и раздвинул шторы. При свете луны источаемый его сигаретой дым казался туманом. Алик отвернулся от окна, подошёл к стене и сбросил с картины покрывало.
Созерцание портрета было для него свиданием, одновременно сладостным и мучительным. Далекое прошлое представало перед Лунцем, как вчерашний день. Алик вглядывался в чёрты лица, в прекрасные линии тела, и память уносила бывшего актёра в далёкое прошлое, именуемое простым словом «счастье». Изображённая на картине улыбалась ему, и он отвечал ей такой же грустной улыбкой. Знала ли эта великолепная женщина о своей судьбе? Предчувствовала ли её?
