‑ Лампу зажигать не надо, ‑ глухо сказал он из-под накидки, повернувшись к старшине и признавая в нем сообщника.
Ночь выдалась безлунной и темной. Липкий страх снова стал вползать в казарму. Но вдруг послышался громкий и утробный голос ламы, потом несколько раз прогремели бубны, тонко зазвенел колокольчик, и вдруг призывно зарокотала раковина. Черкасов вздрогнул и перед его глазами возник берег Балтийского моря: соленые, пенные волны с шумом набегали на песок и раскачивали трупы немецких солдат, женщин и детей… Вдруг на капитана навалилась тяжелая дрема, но громкие и грозные выкрики ламы не прекращались. Черкасов потерял счет времени. Очнувшись на мгновенье, он вдруг услышал знакомый и страшный скрип двери. Кто-то пытался открыть снаружи дверь и не мог. Смутный и грузный контур ламы высоко подпрыгивал перед дверью, звенели бубенчики на одежде. Лама размахивал руками и что-то страшно выкрикивал в экстазе, чувствовалось, что он изнемогает, а дверь вот-вот распахнется. Вдруг тонко и пронзительно остро завыла костяная труба, скрип прекратился, и дверь захлопнулась.
Черкасов провалился в сон… Русокосая и веселая Наташа бежала по зеленому лугу, потом капитан увидел себя с винтовкой в руке и высоко прыгнувшую в смертельном полете матку дзерена. Поседевший капитан плакал и смеялся во сне.
Утром разбудил его Азаров, и он услышал веселый смех старшины Гайнутдинова. Капитан сразу подумал, что пора отправлять на границу наряд и вышел из комнаты. Солнечные лучи окрасили в теплый бронзовый цвет стены и крыльцо казармы. Под стрехой крыши красногрудые ласточки, вцепившись коготками в края ажурных глиняных гнезд, весело переговаривались и кормили птенцов. Гылыг-лама в русской одежде стоял под тополями и оживленно разговаривал с солдатами. Капитан снова почувствовал волнующие и призывные запахи утренней степи и услышал курлыканье журавлей…
Через три дня после заклинания оборотня Черкасов выехал на охоту с Азаровым. Тарахтел по зеленой степи мотоцикл, взмывали над травами тарбаганы, из-за спин охотников выглядывали поблескивающие стволы винтовок. Обогнув пологую сопку, друзья увидели летящее по заголубевшей полуденной степи стадо дзеренов. Мотоцикл резко остановился, Азаров с Черкасовым спрыгнули на землю.
‑ Достану! ‑ азартно крикнул Азаров и вскинул увесистую винтовку. Но поседевший капитан вдруг тоскливо и умоляюще прошептал:
‑ Не надо, Боря, не стреляй…
6 июня 1999 года. г. Чита.
Какие короткие ночи серебрят кункурскую степь! Не успеет прокуковать беспокойная кукушка свою песню, как розовеет восток, и медленно алеют стволы березок перед тремя юртами. А папа встает еще раньше. Цыпылма слышит, как позванивают стремена, уздечки, шумно вздыхают за стеной юрты коровы и овцы. Она знает, что овец летом надо пасти по холодку, тогда они до полуденного зноя успеют наесться сочной травы.
‑ Ночью опять выли волки, ‑ тихо говорит отец матери. Он беспокоится за верблюдов, которые с верблюжатами уходят далеко от стойбища. Цыпылма катается зимой на самом большом верблюде! Летом все живут сыто. Это очень плохой признак, если воют сытые волки. Но что ж, надо вставать, дел у Цыпылмы много…
Как быстро пролетает день! Только что было утро, но вот уже подкрался вечер. А сколько событий произошло за это время, сколько дел Цыпылма успела переделать, день промелькнул какими‑то шумными и пестрыми обрывками!
