- Всё, что я сейчас делаю, я делаю не для чего-то, а ради кого-то. Я спасаю тебя, господин, ради твоей матери. Мне больно видеть, как она страдает, оплакивая твою горькую судьбу. Она не заслуживает таких мук. Ни одна мать, беззаветно любящая своего ребёнка, не должна проливать из-за него слёзы.
Тавра подошла к двери, но на пороге обернулась к Стефану и прибавила:
- Береги свою мать, господин.
И в голосе девочки Стефану почудилась давняя, непреходящая тоска.
6. Глава 6
День выдался тёплым, солнечным. С моря веял приятный солоноватый ветерок; на холмах, подковой огибавших Прекрасную Гавань, нежно зеленели оливковые рощи и виноградники.
В пристани стояло несколько кораблей; там суетились, как муравьи, полуголые люди, среди которых были и смуглые сарацины, и жители далёких пустынь, лежавших за семью морями, с чёрной, как сажа, кожей. Но движения этих людей не были бестолковыми: одни из них разгружали глиняные сосуды, тюки с солью, зерном, заморскими тканями или мехами, другие с важным видом пересчитывали и проверяли товары. Были здесь и те, кто пришёл поглазеть на чужеземных купцов, разодетых в непривычные для местных жителей одежды, вставить своё слово в чужой спор или сунуть нос не в своё дело.
Тавру, которая шла следом за Динамией, стараясь не отставать от неё ни на шаг, охватил восторг при виде шумного, пёстрого и разноязыкого торжища. Она впервые попала в Прекрасную Гавань, о которой была столько наслышана, и теперь ей казалось, что она очутилась в каком-то новом мире, где всё такое непривычное, что напоминает сон.
Её забавляли громкие ссоры, когда покупатель и продавец не сходились в цене и спорили, размахивая руками. Она улыбалась, как ребёнок, при виде ушастых ослов, развозивших товары, подвешеные по обе стороны хребта. Она изумлялась обилию пушнины из холодных заморских стран и с любопытством разглядывала великолепные меха невиданных зверьков.
Отовсюду струились запахи солёной рыбы, вяленого мяса, дублёной кожи, забродившего на солнце вина, восточных пряностей и благовоний. Сладко пахло сочной мякотью арбузов и дынь.
На домине стратиге был шёлковый наряд, а её шею опутывал длинный плат, обвивавший грудь, конец которого был перекинут через руку. Голову обвивала широкая парчовая повязка. В ушах покачивались жемчужные подвески.
В Тавре, также облачённой в красивое платье, расшитое узорами из золотых нитей, в головном уборе из шёлка, украшенном бисером, никто не признал бы служанку. Её завитые волосы, выбившиеся из-под повязки, падали на плечи иссиня-чёрными локонами. Прекрасные огненные глаза сияли оживлением, но, стоило Тавре поймать на себе заинтересованный мужской взгляд, и она тут же опускала ресницы.
Тавре исполнилось пятнадцать; она уже округлилась в груди и бёдрах – пришло время, когда в её родном племени девушки становились жёнами тех, кто их избрал или кого выбрали их родные. Там, где родилась Тавра, девушек воспитывали сурово, без особых нежностей. Они были гордыми и воинственными, как легендарные амазонки древности, но в замужестве приносили своему племени будущих воинов.
В день свадьбы жених преподносил в качестве подарка невесте зажжённую свечу – в знак того, что их совместная жизнь будет светлой и благополучной. А невеста одаривала жениха девятью предметами, ибо число «девять» считалось у кочевников сакральным. Накануне свадьбы в семье невесты проводили обряд окрашивания волос, ладоней, ногтей рук, а также ступней и ногтей ног хной.
