– Пусти, я родился на шесть секунд раньше тебя! – отталкивает брата Гийом в надежде занять место получше.
Папа берет близнецов на руки и все четверо восторженно наблюдают за преображением той, что известна всему миру.
– Месье, нам нужно сообщить вам кое-что.
Так начинают жандармы свою речь в один из дней, чтобы сообщить братьям, что их родители погибли в автокатастрофе. После смерти родителей они с Жеромом каждый вечер по привычке сидят у окна. Уже не верещат от радости, только грустно смотрят на знакомые мерцающие огни.
Прошло больше двадцати лет, а Гийом помнил лавандовый запах полотенец мамы, ее поцелуй в щеку и футбол по воскресеньям с отцом. После смерти родителей братьев воспитывала тетя, переехав к ним. Гийом исправно учился и решил, что, несмотря ни на что, добьется успеха. У Жерома с учебой и работой не ладилось. Потом и его не стало. Гийом включил настольную лампу, небрежно открыл хрустальный графин и янтарный напиток вылился в стакан. Заглушить боль. Тишину. Прошел год, а он так и не смирился со смертью брата. Гийом посмотрел на дно стакана, где смятое отражение качалось на оранжевых волнах напитка. Теперь можно было снять деловую улыбку, маскирующую скорбь. Один на один с прошлым. Тоска ежедневно точила лезвие, то и дело вонзая его в сердце. Он тщетно искал ответ.
Почему ты покончил с собой, брат?
Теплый душ немного помог уйти от тяжелых мыслей. Гийом вернулся в кресло, закрыл глаза. Он надеялся избежать кошмарных сновидений, в которых Жером приходил и просил прощения, касаясь его плеча. Эта ночь не стала исключением и казалось, что присутствие брата реально.
Я схожу с ума.
Гийом решил поработать при свете абажура: в пятницу намечалась важная сделка в Марселе.
A может быть, всё это не сон?
Глава 3. Самолет на двоих
Морской бриз ласкал слух. Где-то между облаками чайки пели прощальную песню. Пляж Марселя был грустен и безлюден. Клэр всегда приезжала сюда, чтобы помолчать наедине с морем. Ветер старательно заплетал волосы, обнимал за изящную талию, прогуливался по плечам. Она опустила руки в холодную осеннюю воду и закрыла глаза. Море в ответ целовало тонкие пальцы и касалось ботинок. «Променяла меня на серый камень?» – вздыхало оно волнами и отступало. Через три часа самолет, Марсель-Париж. Экономкласс, что может быть лучше?
Чайки, прощайте!
У стоек регистрации толпились желающие променять море на столичную суету. Пара чемоданов, пальто, шляпа – модная столица все-таки. Клэр теребила посадочный талон.
Неужели я это делаю? Неужели решилась?
Бешеный ритм сердца заглушал речь милой стюардессы. Еще не поздно было вернуться.
– Посадка в 13 часов 55 минут. Выход номер 14. Приятного полета.
– Благодарю, – Клэр сжала паспорт в руках и направилась к выходу.
А может быть, мама права: от себя не убежишь и стоит вернуться?
Клэр подняла глаза на рекламный плакат. На нем стройные ноги в кроссовках возвещали, что «лучше поздно, чем никогда». Речь шла о спорте, но Клэр восприняла смысл фразы буквально и вошла в самолет. Место номер 7С.
С книгой время быстро пролетит.
Клэр пристегнула ремень безопасности.
Оревуар, Прованс с лавандовыми полями и винными плантациями отца, с вечерними свечками, берегами Кассис, мостом Авиньона, на котором, как в песне: «Мы будем кружиться и кружиться».2
Постепенно пассажиры заполнили салон.
– Позвольте, милочка?
В соседние кресла опустились две нарядные, элегантного возраста мадам с модными журналами в руках. Женщины весело щебетали о парижских распродажах. В перчатках, с аккуратно уложенными белоснежными волосами, они источали аромат зрелой красоты.
