Город, что стоит на окраине континента - страница 22

Вернемся к нашему загадочному покупателю. Через каких-то полчаса он уже бродил в одиночестве на другом краю города, его одолевали досада и печаль. Уже не в первый раз его посещает одна и та же мысль: «Все, чем я тут занимаюсь – полная бессмыслица. Уже много лет я бьюсь в стену, в которую бьется любой коллекционер. Обладатели самых ценных экспонатов ни за что не за хотят с ними расставаться, их может одолевать печаль, тяга к смерти, но своей душой они дорожат и не станут скидывать ее, таким промышляют только черви, как этот недавний. В конце концов, человек большого ума понимает, что платой за его душу будет лишение его этой самой души. Отдав душу мне, он лишится всего, что его мучает и радует. Дни его будут наполнены серостью и скукой, в них не будет ни печали, ни восторга. Не согласятся на такое люди, понимающие ценность вещей. Такие души не для продажи. Какой все это бред, однако! Надо бы найти себе другое занятие.».

Человек приходит и уходит в одиночестве, единственный его незримый спутник – душа. Ее сложно назвать другом – она причиняет сплошные проблемы, мы вынуждены тащить ее за собой, потакая ее прихотям. Желание забыться и скинуть с себя свой крест есть не что иное, как проявление малодушия. Как бы ни было тяжело тащить за собой этот груз, сколько бы боли другим людям ты ни причинял из-за него, в конечном итоге никто больше не будет способен разбавить твое одиночество.

Я убежден, что видел это своими глазами, а точнее, что это в них отражалось. Среди всеобщей темноты разобрать такое было достаточно сложно, но я упорен и наблюдателен – таким уж меня слепили. Ближе к делу: идя по привычной моей подошве каменной укладке, я стал слышать странные звуки, походившие на сдержанные возгласы недовольства. Я было подумал, что наступил на какую-нибудь крысу, но с другой стороны, любой человек, хоть раз наступавший на бедное хвостатое животное, возразит мне, что оно мягче каменной плитки, и что я бы непременно почувствовал это основанием своих ног – он был бы прав в своем утверждении. Отбросив возможность случайного наступления на грызуна, я лениво размышлял о природе этого звука. Говоря откровенно, я бы и вовсе забыл про этот случай, не повторись он точь-в-точь несколькими минутами позднее. Опять тот же самый звук, тот же приглушенный не то хрип, не то стон, который невозможно спутать с чем-то другим.

Признаюсь, я думал, что уже совершенно спятил, что мой затворнический образ жизни навеивал мне всякие несуществующие вещи, призванные занять мой ум и унять мою скуку, воспрепятствовав тем самым моему окончательному разложению. Чем скучнее жизнь – тем ярче мысли. Мне предстояло выйти на освещенную часть улицы. Каждая щель между камнями, каждая пылинка, витавшая в воздухе – всем им свет фонаря придавал идеальные формы и траектории. В обычный день я никогда не отказываю себе в удовольствии понаблюдать за этим процессом. Тем не менее, за многие годы мне так и не удалось раскрыть секрет этого поистине магического явления.

Подходя к фонарю, я обнаружил, что свет от него не достигал земли, она оставалась такой же темной, словно он куда-то исчезал буквально за пару миллиметров до нее. Нет, в жизни бывает всякое, я не спорю, и это явление, вполне возможно, хоть и наблюдается мною впервые, но уже может быть давным-давно изучено. Я никогда не считал себя умным человеком, и уж тем более не мнил себя чем-то наподобие озаренного, но почему-то решил, что имею право наступить на это темное пятно, словно полностью понимаю его природу и чувствую над ним свое превосходство. Так я и поступил. Это «пятно» в долю секунды начало рассасываться, я увидел четкие очертания рук, шей и туловищ, принадлежавших мужчине и женщине, они отдалялись друг от друга, обнажая светлый участок земли.