Город, что стоит на окраине континента - страница 46

– Грубо, конечно, но я могу понять. Знаешь, а у меня не такая уж и плохая жизнь. Недавно вот первенец родился, красивый такой. Я вообще к детям не очень, но когда своего увидел, то растаял. Работаю, на жизнь не жалуюсь. А костюм этот ношу…Мы ведь с остальными ребятами до сих пор общаемся, все очень рады за тебя, все считают, что тебе удалось сделать то, о чем мы мечтали. Когда люди видят тебя в этом костюме, то им весело, они радуются, забывают о повседневности. Я просто хочу делать то же самое. Петь я не умею, вот и все, что мне остается.

– Смотрю, ты по-прежнему видишь только то, что хочешь. Ладно, мне пора. – бросив сухое прощание, Ампер тут же ускорил шаг. Ему хотелось обернуться, но он продолжал смотреть прямо вплоть до своего дома.

В оперный театр Ампер зашел за час до начала выступления через черный ход. Он явно был не в духе. Швырнул свой фрак на свободный стул, сел, закрыл глаза и долгое время попросту молчал. Так продолжалось до тех пор, пока не пришел Карл, его помощник. Он принес с собой коробочку, в которой лежал аккуратно сложенный сатиновый костюм белого цвета. Он зашел, поздоровался и аккуратно положил коробку на стол.

– Вот, пожалуйста, держите.

– Убери это. – прошипел Ампер, не раскрывая глаз.

– Прошу прощения? Вы же всегда в этом выступаете. – Карл вдруг почувствовал себя виноватым.

– А сегодня вот не стану. Карл, убери, будь добр. Впрочем, можешь оставить его себе, если хочется. Только представь, что в этой толпе идиотов ты будешь единственным, кто носит настоящий костюм самого Александра Ампера. Мне не жалко. Нет, правда, а возьму и закажу себе новый, другого оттенка. Заодно посмотрим, как быстро до них это дойдет. Что скажешь?

– Скажу вам, – ответил Карл с небывалой серьезностью, – что вы говорите ужасные вещи, господин Ампер.

– О, правда? Давай же, просвети меня. Что такого отвратительного я сказал?

– Звезды красивые, потому что светят для всех. Если бы звезды не разрешали людям собой любоваться, то грош им цена.

– Вздор! Звезда сидит себе на небосводе, а про нас и знать не знает. Все, что нам остается – посматривать на нее и восхищаться. Не стоит заблуждаться на этот счет. Звезде одинаково плевать и на Карла, и на Ампера, и на остальных сомнительных персонажей. Некоторые из них уже вообще мертвы, а мы и не догадываемся. В любом случае, как это все вообще связано со мной?

– Вы так злитесь на тех, кто пытается вам подражать, хотя они просто пытаются показать свое восхищение. Что в этом плохого?

– Они восхищались, когда хлопали мне после выступлений, просили у меня советов, писали обо мне статьи и стояли в очередях за билетами. Сейчас все зашло намного дальше – они считают меня одним из них. Все, что я когда-либо делал, они считают, я делал именно для них. – Ампер с пыла стукнул кулаком по столу.

– А разве они не правы? Ведь так и должно выглядеть настоящее, вечное искусство. Оно создается для людей. Именно для их ушей вы поете, для их глаз рисуют художники. В конце концов, запоминаются голоса и картины.

– Для людей, говоришь? Для тех самых, которые в стельку пьяные приходят в театры, чтобы смыть с себя очередной неудачный день?

– Вы и правда их так сильно ненавидите? – спросил Карл с явным разочарованием.

– Если честно, то мне на них попросту все равно. Знаешь, что скажи мне, Карл, ты снова ходил к викарию, не так ли?

– Да, ходил. И что с того?