Мэд отрывисто кивнула и сверкнула глазами на Эша и Харта.
– Я мигом.
– Уже соскучился... – галантно проговорил Эш.
Мэд фыркнула, развернулась на каблуках и пошла прочь – ее удаляющаяся спина, казалось, излучала презрение.
Время начал что-то выговаривать Эшу, но замолчал и взглянул через его плечо:
– Джеймс, ты хотел видеть Джека Фетча и, похоже, тебе повезло. Вот он, легок на помине.
Эш и Харт резко обернулись, заслышав приближающиеся к закрытой двери шаги. Поступь была неторопливой и ровной и какой-то... мягкой, словно ее обладатель был обут в подбитые войлоком тапочки. Эта догадка глубоко встревожила Харта, хотя он не мог сказать почему. Была во вкрадчивости звуков шагов некая странность – слишком быстро эти звуки рассеивались. Наконец они замерли у двери, и в течение последовавшей долгой паузы казалось, что каждый из присутствующих в помещении задержал дыхание. Харт почувствовал, как у него волосы на загривке встают дыбом, и внезапно понял, что желание видеть того, кто стоял за дверью, у него пропало.
А затем ручка повернулась, дверь открылась, и на пружинящих ногах вошел Джек Фетч. Это было пугало – конструкция из жердей, соломы и лохмотьев. Он мог бы показаться этаким старомодно-привлекательным очаровашкой в традиционном сельском стиле, однако на самом деле ничего умиротворяющего и утешительного в пугале не было. Внешне очень похожее на человеческое, тело Джека Фетча было полностью сформировано из безжизненных, неодушевленных деталей, начиная со спадающей до тоненьких щиколоток рубахи и заканчивая причудливо вырезанной из репы башкой. Пугало напомнило Харту его старую, еще из детства игрушку, непостижимым образом устрашающе выросшую в его комнатке, как только в ней погасили свет. Джек Фетч был сделан из того, что никогда не жило и никогда бы не жило, но сейчас двигалось, подчиняясь какой-то сверхъестественной воле. Он не был марионеткой или безвольным орудием, как автоматы Времени: Джек был живой и мыслящий и при этом нисколько не человек. Харт чувствовал это каждой клеточкой. Широкая физиономия репы медленно повернулась на деревянной шее, ведя взглядом от Харта к Эшу и к Времени, и из всех них лишь один Дедушка-Время смог встретить этот темный немигающий взгляд. Также медленно пугало двинулось к ним, связанные палки его ног производили негромкие царапающие звуки на голом деревянном полу – так крысы скребутся под полом сарая, – и затем остановилось прямо перед Временем, рывком поклонилось и замерло. Харт смотрел на недвижимую фигуру и не знал, чего ему хотелось больше – ударить пугало или удрать отсюда.
– Джек Фетч, – медленно проговорил Эш. – В Шэдоуз-Фолле матери велят детишкам слушаться, не то за ними придет Джек Фетч. И иногда он так и делает. Скольких ты сегодня порешил, Джек Фетч? У тебя руки в крови.
Харт автоматически взглянул на изношенные кожаные перчатки, укрывавшие кисти пугала, и сердце его чуть не выпрыгнуло из груди, когда он разглядел темные пятна.
Время досадливо поморщился:
– Джек, ты разве не знаешь, что, прежде чем являться ко мне, необходимо помыться? Что могут подумать наши гости, а? Даже если и так, Леонард, я тебя уже просил: не груби ему. Он очень раним, и тебе хорошо известно, как трудно в эти дни рассчитывать на настоящую помощь. Джек – моя надежная опора, и я полагаюсь на него в том, чтобы видеть и знать, что все идет так, как следует ради блага города. Даже самый снисходительный отец должен иногда проявлять суровость.
