Для выпечки пышек мука у нас была, а вот дрожжей не оказалось – потому и пышки выходили не слишком презентабельными.
– Дети! – строго сказала тёща. – Нужно добыть дрожжи. Купить – вряд ли получится.
– Есть! – выпалил я, с набитым ртом вскочил и вытянулся во фрунт.
Женщины рассмеялись – первый смех, что я услышал с начала войны.
Все магазины и торговые точки поблизости были давно размародёрены. Ходили слухи, что где-то на Пентагоне (так у нас назывался один из районов) ещё работают магазины. Туда мы с Мариной и направились. Голова Ареса, как обычно, торчала у меня из-за пазухи.
Даже в первые дни сумасшествия горожане старались выглядеть пристойно. А потом, как по команде, начался бомж-флешмоб: пальто сменились на фуфайки, с чердаков выкатились кравчучки, и все стали массово добывать древесину – пилили деревья, ломали лавочки, тащили паллеты.
С утра в городе снова начались бои: левый берег, центр, со стороны Сартаны – канонада, авиаудары, дым. Идёшь по улице, а в паре десятков метров дом, из трубы которого ещё весело курится дымок, вдруг исчезает в облаке взрыва. И никого уже не ужасает – такая вот лотерея.
Мы с Мариной шли молча, осматривая перемены. С Аресом почти не разговаривали. Только иногда короткие реплики:
– Будешь это?
– Да, смертный.
Транспорта почти не было, людей – тоже. И вдруг навстречу нам – мужичок, бомжеватого вида, как и большинство нынче. Шаткая походка – выпил, видно. А в руках у него не бревно и не дрова, а багажные пакеты – и не пустые.
Поравнявшись с ним, я украдкой взглянул на ношу: в пакетах угадывались бутылки пива, а из кармана торчало горлышко водки.
– Мил человек, – улыбнулся я, – где раздобыл такую радость?
Мужик даже, кажется, обрадовался. Поставил пакеты, махнул рукой за спину:
– Да там. Ежели успеешь – и тебе перепадёт.
Он кивнул в сторону супермаркета, который штурмовала толпа. Поблагодарив его, мы поспешили туда.
У входа – шум, гомон, толкотня.
– Чего дают? – спросил я у женщины в длинном пуховике.
– А чего возьмёшь – то и твоё, – ответила она с улыбкой.
Я достал Ареса из-за пазухи и передал Марине.
– Арес, береги её, – попросил я.
Сам двинулся к входу. С собой – пустой мешок, на всякий случай. Чем ближе к дверям, тем плотнее толпа, тем больше мата. Одна из стеклянных дверей была выбита снизу – люди пролезали согнувшись. Не раздумывая, я разбил стекло на второй половине двери рукоятью револьвера и юркнул внутрь.
Внутри – темно. Фонарик я, как назло, не взял. Толпа хлынула за мной. Я начал наполнять мешок всем, что ещё оставалось – кошачий корм, снеки, чипсы, всякую ерунду, которую, видимо, другие обошли стороной. В помещении становилось тесно. Толкотня усиливалась.
Когда мешок был заполнен на две трети, я направился к выходу. Марина махала рукой – заметила меня.
– Уходим! – сказал я, забрасывая мешок за плечо.
Отошли немного, и я заметил, что у входа в «Простор» – магазин косметики и бытовой химии – решётка отогнута. Можно пролезть. Марина осталась с мешком, я снял фуфайку, чтобы влезть, и протиснулся внутрь.
Внутри – человек пять. Женщина лет пятидесяти тестировала духи, обильно опрыскивая себя. Пара обсуждала, где найти памперсы. Кто-то шарил в подсобке. Касса была уже разворочена.
