– Том, что ты… – растерянно пролепетала я.
– Ну-ну, тише, – зловеще прошептал в ответ мужчина. – Обычно я детей не бью, но ты уже совсем обнаглела, девочка!
Почему-то от этой фразы сами собой подкосились ноги. Том без особого труда перекинул меня через согнутое колено, не давая мне опомниться. Тут же в воздухе свистнул ремень и округу огласил мой душераздирающий визг.
О, чёрт… Никогда ещё я не чувствовала себя столь унизительно! Хотелось одновременно реветь белугой и закопаться в землю. И реветь оттуда. Громко, продолжительно и надрывно!
Закончив на пятом ударе, Том поднялся и педантично вправил ремень обратно, оставив жалобно поскуливающую меня лежать на земле и скрипеть зубами от бессильной злости. Господи… да он же просто выпорол меня! Жёстко и бесцеремонно. Грёбанный садист! Как же это низко!
Судя по звукам, мужчина присел рядом на землю. Сквозь пелену слёз заприметив какое-то насекомое из отряда жесткокрылых поблизости от моего лица, я решила-таки приподняться. Вся взъерошенная и в соплях я сейчас, пожалуй, представляла собой крайне жалкое зрелище, поэтому предпочла повернуться к обидчику спиной, усаживаясь на саднящие ягодицы. Последний факт снова вызвал во мне волну негодования и праведной обиды. Ремень, пусть и через джинсы, прижёг сильно, а значит англичашка не пожалел своих сил и отомстил по полной.
– Ты как? – с лёгкой издёвкой поинтересовался Том.
Вместо того чтобы ответить я лишь обижено всхлипнула и вытерла мокрое лицо рукавом.
– Извини, но ты сама напросилась…
– Я-то думала, что ты адекватный человек! – вскинулась тут же я.
– Прекращай жалеть себя, – будничным тоном отозвался Том. – Ничего страшного не случилось. Ты получила по заслугам.
– Ты нормальный вообще, нет?! – заверещала я, прежде чем поток ругани утонул в подступающем всхлипе.
– А ты?
Но я уже не отзывалась и вновь разразилась рыданиями. Может быть, было уже и не так больно, но грудь раздирала саднящая обида, буквально выворачивая меня наизнанку, да и руки мелко дрожали. В кои-то веки я почувствовала себя такой маленькой и беззащитной. Хотелось найти шкаф, любой тёмный угол, да одеяло на худой конец и забраться туда, скулить и зализывать раны, вынашивая план страшной мести. Я бы простила ему что угодно… но такое!
– А как ты хотела? – вновь подал голос Томас, так и не дождавшись вразумительного ответа. – Моральные нормы, судя по всему, тебе не присущи. Как тебе объяснить по-другому?
– Я буду на тебя жаловаться! – злобно прошипела я.
– Кому? В общество защиты животных? – глумливо усмехнулся мужчина.
Развернувшись, я, что было силы, замолотила по нему крепко стиснутыми кулаками.
– Ну, всё-всё, брейк, – Том без труда пресёк все мои попытки возместить моральный ущерб и бесцеремонно сгрёб меня в охапку.
Уткнувшись носом в его грудь, я ещё раз надрывно всхлипнула и вновь разревелась. Кулаки всё ещё интуитивно, но бесцельно, били ему куда-то в живот, но нужного эффекта не производили. Наконец, Стенсбери одной рукой прижал меня к себе, а другая опустилась на всклокоченный затылок. Наступила долгожданная темнота…
– Ладно, согласен, перегнул палку, – тяжело вздохнул Томас под мои приглушенные грудные завывания, осторожно перебирая пальцами по волосам в тщетной попытке их распутать.
Но сожаления в его голосе я не услышала. Казалось даже, что он был доволен донельзя. Поэтому я заскулила с удвоенной силой.
