– Когда вы маски надеть успели? – кивнул Груздев.
– Так мы в масках ехали!
– Зачем вам маски?
– Так это не маски, балаклавы, в интернете купили, копейки стоят. Лицо на морозе не мерзнет!
– Думаешь, выкрутился, дурачок? Сто двадцать шестая статья твоя, до пятнадцати лет лишения свободы.
– Так мы же отпустили девчонку! Добровольно! Только отпустили, а тут вы! Еще и с кулаками набросились! Я жаловаться буду! – коварно улыбнулся мужчина, фамилия которого была Сараев.
Малахов выразительно глянул на Груздева. Не так проста эта фигура, не случайно на Киру набросились, готовились похитители к захвату, даже со статьей Уголовного кодекса ознакомились. А примечание к сто двадцать шестой статье никто не отменял: лицо, добровольно освободившее похищенного, освобождается от уголовной ответственности. Понятное дело, что писалось это не под Сараева и его дружков, но грамотный адвокат мог подстелить под них соломку, чтобы не больно упали на суде.
И адвокат не заставил себя долго ждать, подъехал, с ходу выставил Артема за дверь, как лицо, не обремененное соответствующими полномочиями, а Сараеву заткнул рот, чтобы он не наболтал лишнего. Груздеву ничего не оставалось, как оставить задержанного в покое, отправив его в камеру. Тем более что следователь пока не назначен. Дознаватель еще только должен вынести постановление о возбуждении уголовного дела, а там уже нужно будет решить, чья это подследственность. Если чистое похищение без всяких «довесов», то прокурор передаст дело в Следственный комитет, пока то, се, неизвестно, сколько времени пройдет…
Малахов ждал Груздева в его кабинете. Наконец Вадим появился, строгий, важный, спина прямая, плечи расправлены, как ни крути, а он большой начальник. Настолько же большой, насколько Покровск немаленький.
– Думаю, похищение не пройдет, а хулиганку пришить можно – насилие, группа лиц, до семи лет лишения.
– Дело не в статье, Вадим, дело в системе. Сараев знает, что нужно говорить, возможно, это уже не первый случай похищения. Кудряшова про какой-то публичный дом говорила, девушек туда похищают, все, правда, на уровне слухов, но слухи, сам знаешь, на голом месте не рождаются. Огромная усадьба там, говорят, пруд с лебедями. А почему нет? Места здесь красивые, до Москвы, пулей домчишься, земля дорогая, богатые «буратинки» строятся, опять же коттеджные поселки как грибы. Спрос на дорогую «клубничку», думаю, есть.
– И девушек на эту «клубничку» воруют? – в раздумье проговорил Груздев.
– Утверждать ничего не могу.
– Потому что фактов нет, доказательная база отсутствует.
– Это ненадолго.
– Если судить по тому, как ты начал, то да, ненадолго, – усмехнулся Вадим.
– Соскучилась по мне преступность, не смогла дождаться, когда я в должность вступлю.
В дверь постучали, и когда Груздев откликнулся, в кабинет вошел немолодой, подтянутый мужчина с крепким, но сильно искривленным носом. Густая седина в темных волосах, глубокие возрастные морщины на лбу, спокойно-суровый взгляд, тяжелый подбородок. Крупный, подкачанный, он крепко стоял на сильных кривых ногах, как столетний дуб на глубоко вросших в землю корнях.
– Майор Щеколдин Иван Аркадьевич, начальник отдела уголовного розыска, – произнес Груздев, представляя подчиненного с какой-то внутренней настороженностью и даже с чувством вины какого-то давнего происхождения. Словно Щеколдин мог наорать на него в ответ или просто в чем-то упрекнуть – лоб в лоб, глаза в глаза.
