Еще через пару часов, засыпая в своем гостиничном номере, Влад перебирал дневные воспоминания и думал: «Какой замечательный город».
***
Темный город – 2
Я давно не видел Темный город.
Я попытался отыскать Темный город взглядом, – шутя, не всерьез. Я был уверен, что ничего у меня не выйдет. В конце концов, Темный город – лишь детская фантазия, что-то вроде воображаемого друга.
Я был уверен, что у меня ничего не получится. Я был очень удивлен, когда у меня получилось.
Увечны они, горбаты,
Голодны, полуодеты,
Глаза их полны заката,
Сердца их полны рассвета.
За ними поют пустыни,
Вспыхивают зарницы,
Звезды горят над ними,
И хрипло кричат им птицы…
Иосиф Бродский
Вокруг только белый свет. Раздаются шаги. Человек подходит к другому, но видны лишь ступни их ног. Первый – второму:
– Что же, все с чистого листа?
– Да, причем в буквальном смысле. Взгляни сам: на этом листе бумаги еще ничего не написано.
– Вот только теперь нас двое.
– Да, ситуация презабавная. Придется договариваться?
– Тогда я надеюсь, что ты изрядно уступчив. Я уже точно знаю, что напишу на чистом листе, какую историю собираюсь рассказать.
– (С иронией) О да, не сомневаюсь. Уж ты-то знаешь об этом совершенно точно. Я даже опасаюсь, что на твою историю тебе не хватит чернил. Нет уж, писать будем вместе, и я очень внимательно стану следить за твоим пером. И на каждую твою строчку я отвечу своей.
– Так у нас ничего не выйдет. Я слишком хорошо знаю тебя. Наша совместная история окажется полным абсурдом, отрицающим самое себя.
– Так может быть, и вовсе не браться за перо? Я уже стал немного привыкать к приятной белизне этого листа бумаги.
– Это не выход. Мы поступим иначе.
(Рвется бумага)
– Вот. Каждый будет писать свою историю на своей половине.
– Фокус неплох. Но рано или поздно обе части придется воссоединить. Такие уж правила.
– Лучше поздно, чем рано. А ты, я вижу, испугался?
– Ничуть. Но я заинтригован. Весьма заинтригован…
***
Химический завод «Прагма» не просто располагался на краю города. Фактически, городу он уже не принадлежал. Глухой бетонный забор с криво натянутой поверху колючей проволокой, облезлые металлические ворота и щербленный асфальт на площадке у проходной – все это было совсем не похоже на милый и гостеприимный Верхний Плес.
И – собака. Конечно же, собака. Сторожевой пес завода «Прагма» встречал Рокота истеричным лаем. Влад стоял у окошка проходной и в который уж раз изумлялся: сколько же искренней ненависти может скрываться в братьях наших меньших.
Пес лаял, рычал, хватал воздух зубами, пытаясь дотянуться до Рокота. Цепь звенела, вздрагивала, но держала крепко. Ошейник душил пса, и лай постепенно переходил в хрип, но неистовый сторож продолжал вытанцовывать на задних лапах, силясь хотя бы чуть-чуть, но приблизиться к объекту своей ненависти. «Только позволь мне до тебя добраться, вот только позволь!» – явственно читалось в собачьих глазах.
Вахтер на проходной принял Влада куда приветливее: «Как же, как же! Предупреждение имеем».
Документы инспектора он принял почти не глядя. Улыбаясь в усы, вахтер сделал быструю пометку в своем журнале и вернул Рокоту удостоверение. На задыхающуюся (в буквальном смысле) от ярости собаку охранник не обращал ни малейшего внимания.
– Вам по этой тропке, вдоль елок. С дороги не сворачивайте, господин инспектор, а то заплутаете с непривычки, – напутствовал Рокота вахтер. Влад благодарственно покивал и прошел через турникет.
