– Во-первых, это не совсем царапины, – Влад осторожно погладил свою щеку. – Нам стоило встретиться вчера, когда на мне была повязка в пол-лица. Но сегодня на перевязке врач решил, что с меня довольно и пластыря. А во-вторых, в последние два дня я совершенно не контролирую события, происходящие вокруг меня. Да я до сих пор не разобрался, что именно со мной произошло! Единственное, что мне понятно, – кто-то решил сделать из меня козла отпущения во всей этой истории с Солтысовыми. Так что я и не герой, и не злодей.
– Вы действительно еще не разобрались в ситуации, – заметил Диев. – Но я дам вам одну подсказку. Дело в том, что падение Солтысовых не могло состояться без вас. А с вашим приездом гибель двух всесильных братьев стала неизбежной. Запомните эти мои слова, и очень скоро вы обнаружите несомненную их правоту.
Леонард важно кивнул, придавая своему лицу максимальную убедительность.
– Сейчас вы считаете себя лишь жертвой обстоятельств, думаете, что кто-то пытается манипулировать вами. Но из людей вашего склада получаются скверные марионетки. Вы слишком уж тяжеловесны.
– Кто-то пытается выставить меня убийцей и террористом, и это не мои фантазии, – сказал Влад.
– «Пытается», вы сами это заметили. И данная попытка успехом не увенчалась, это видно уже сейчас. Наш звездочет не поверил, что вы причастны к покушению на Солтысова. Если бы он хотя бы заподозрил вас, вы бы сейчас сидели в тюремной камере, а не в моей уютной редакции.
– Звездочет? – переспросил Рокот.
– Ах, да, вы же не знаете о том, что наш общий знакомый когда-то звался звездочетом. Прокурор, конечно же, я имею ввиду прокурора. Минич благоволит вам, а значит, вам не о чем беспокоиться. Сейчас в нашем городе нет никого сильнее и опаснее Виктора Минича.
– Опаснее? Как по мне, прокурор выглядит очень ответственным и уравновешенным человеком, – заметил Влад.
Леонард Диев неопределенно пошевелил пальцами, подбирая слова:
– Виктор Минич сейчас почти так же опасен, как разогнавшийся поезд. Становиться на его пути – очевидно плохая идея. Прокурор относится к своей новообретенной власти совсем не как к дорогой игрушке, – у него хватит решимости воспользоваться этой силой в полной мере. В интересах города, разумеется. И если Минич вдруг решит, что кто-то действует против интересов города… – Леонард многозначительно поднял бровь и решил не развивать дальше свою мысль.
– Впрочем, – продолжил он, – стоит признать, что наш новый господарь умеет действовать тонко. Вот вам пример: город со вчерашнего дня находится, фактически, на военном положении. Между тем, горожане этого даже не заметили. Василий Солтысов так не умел; он был безмерно прямодушным правителем.
– Я тоже впервые слышу о военном положении, – искренне удивился Рокот. – В чем именно оно проявляется?
– Например, во введении цензуры, – пожал плечами Диев. – Следующий номер моей газеты будет подготовлен строго по рекомендациям Виктора Минича. Это значит, что без личного дозволения прокурора я теперь не могу выпустить ни единой заметки.
– И вас это сильно раздражает, – сказал Влад.
Редактор расхохотался. Он досмеялся до слез, и еще пару минут не мог успокоиться.
– Нет, драгоценнейший инспектор, это меня не раздражает, – ответил Леонард, справившись со своим приступом смеха. – Это меня безмерно веселит. Прокурор думает, что может контролировать все и вся. Но через пару дней он надорвется. И вот тогда-то мы сделаем с вами бесподобное интервью. А пока мы просто побеседуем обо всяких пустяках. Спрашивайте, Владислав, я ничего от вас не утаю. Поиграем в игру «Вопрос-ответ».
