– Что за безумие творится в последние два дня? – спросил Рокот, выразительно глядя на редактора.
Диев начал неторопливо загибать пальцы:
– Смена власти. Конец света. Брожение умов. Явление лжепророков. Попрание законов. Прочие огорчительные происшествия. А еще, говорят, по улицам города теперь ходят мертвецы.
– В мертвецов я тоже должен поверить?
– С ними пока непонятно, – признался Диев. – У меня никак не доходят руки проверить эту сомнительную информацию. Но в редакцию поступило уже несколько сообщений об оживших покойниках. Сделайте одолжение, инспектор: если повстречаете в городе хоть какого завалящего мертвеца – расскажите мне потом о своих впечатлениях.
– У вас и ваших сотрудников сейчас дел невпроворот. Почему вы вообще согласились на просьбу прокурора поработать моей нянькой?
– Потому что он привел ко мне самого необычного человека во всем городе. Упускать такую возможность было попросту глупо. Следующий вопрос! – Леонард легонько хлопнул ладонями по столу.
– Смерть Василия Солтысова – это и вправду было самоубийство?
– Практически наверняка. Я лично видел его предсмертную записку. Это его почерк, его манера излагать мысли. Вы, кстати, знали, что Солтысов записал свои последние слова на обратной стороне собственного заявления об увольнении? Это тоже очень в его стиле. Записка, впрочем, не объясняет ровным счетом ничего. Такое впечатление, что Солтысов повесился исключительно для того, чтобы испортить настроение вам и Миничу. Но это тоже скучно. Ну же, Рокот, постарайтесь! Придумайте вопрос получше. И может быть, я возьму вас к себе журналистом.
«С какой такой радости я вообще должен играть в твои игры», – недовольно подумал Влад. Затем он сказал наобум:
– Ладно, вот вопрос. Как у вас вообще получается работать здесь, в этом помещении с витражами?
– Вот, вот! Вы на правильном пути, дорогой мой инспектор! – воодушевился Леонард. – Неважно, насколько безумным сделался мир вокруг вас – не поддавайтесь его давлению, не принимайте его правил. Спрашивайте то, что интересует именно вас. И, отвечая на ваш вопрос, – да, работать в этом кабинете ужасно сложно. Все эти огоньки и светящиеся узоры на стенах очень отвлекают. Иногда солнечные зайчики словно сами забираются ко мне на руки. Я начинаю с ними играть и надолго забываю о делах. И, если коллеги застают меня за этими играми, я чувствую себя ужасно неловко. Давайте следующий вопрос!
– Мир действительно сгорел в огне? – спросил Рокот.
– Этот вопрос не по правилам, – запротестовал редактор. – Мое всезнание ограничено пределами Верхнего Плеса. Что там снаружи – один Бог знает. Но, судя по косвенным признакам, наш многострадальный мир по-прежнему существует. Горожане, даже живущие на окраинах, не видели дыма, не чувствовали резкого запаха гари. В природе также не замечено никаких признаков беспокойства. Малые силы – пташки, букашки – ведут себя ровно так же, как и всегда. Солнце светит ясно, небеса не затянуты пеплом. Что бы ни произошло в Красную ночь, это затронуло только людей.
Леонард виновато развел руками:
– Это практически все, что я знаю о нынешнем апокалипсисе. Информационная блокада вокруг города ударила по мне сильнее, чем по кому-либо другому. Я потерял значительную часть своих источников. Впрочем, одну подсказку я вам все-таки дам. Приходите ко мне завтра, инспектор, я подготовлю небольшой сюрприз. А на сегодня мы закончим с вопросами и проведем небольшой ликбез. Когда вы учились в школе, какой предмет был вашим любимым?
