– Нет. А вы? – Тереза все еще не верила в свою смелость.
– Я тоже нет, – в последний раз показала свою человечность посторонним Светлейший Пророк Всевышнего.
Она зашагала прочь, не дожидаясь прибытия поддержки, а Тереза стала осматривать пленных, отдавая приказы подчиненным. Она услышала гудок поезда и повернула голову. Сквозь дым она увидела, как между домов, по магнитной дороге, проложенной по склонам местных гор, на северо-восток мчатся военные поезда с «миротворческим контингентом». Тереза Шаут поморщилась. Рана через всю щеку, разбитую во время бешеного вращения лимузина, заныла, несмотря на вколотые анестетики. Она, конечно уберет все следы ранения, но только после того, как эта история закончится, чтобы не было даже малейшего шанса появления новых шрамов на ее и без того не очень красивом лице.
***
– Свет мой, ты слишком увлекаешься, – произнес Сын, положив ей руки на колени.
С Пророком он всегда разговаривал, полностью отдавая ей свое внимание, не отвлекаясь на изготовление очередных табуреток и столов, которым всегда сопровождались его встречи с бесконечными делегациями со всего мира. Она все ему рассказала, как и всегда. Мэри Стоун молча смотрела на него, уставшая и опустошенная. Она и сама прекрасно понимала, что увлекается, и это становится все опаснее. Люди не выдерживают напора ее праведности, и, если она будет продолжать в том же духе, слухи об этом скоро разлетятся по всему миру. Но по-другому она не может – сила Отца бьет в ней через край. Как можно ее прятать от служения людям? Если они не готовы принять благодать, то это их проблема!
– Мэри, ты же понимаешь, что они должны добровольно принять меня и свет нашего Отца – иначе все бесполезно, – он гладил ее по щеке
Она продолжала молчать, осознавая свою вину и не находя решения. Он встал и подошел к окну, которое находилось под потолком цокольного помещения, ставшего для него и домом, и рабочим местом. Свет с улицы рассеивался, пробиваясь через еще не осевшую столярную пыль, но не терял своей силы. В его лучах фигура Сына выглядела очень мужественно, несмотря на его худобу и юный возраст.
– Нам нужно разделить эту ношу! – твердо произнес Он. – Ты будешь совершать чудеса над стихией этого мира. После я буду обращаться к сердцам людей, не ломая их.
– Хорошо, – сдавленным голосом ответила она.
Пророк не могла понять, почему, когда сопротивляющихся принятию Сына слишком много, она теряет самообладание. Она спокойно может убеждать одного, двоих, даже троих, объясняя и рассказывая им, проповедуя и приоткрывая им свет царства Отца, что она несет в себе. Но когда начинают сомневаться и бояться, праведный гнев вспыхивает в ней. Она свою веру выстрадала, не жалея и не ропща. Она приносит им на шелковой подушечке их светлое будущее, а они сторонятся этого дара! Маловерные! Но Он прав – Отцу не нужно такое приношение. Теперь Сын должен играть главную роль в общении с людьми, и не только с власть имущими, а она будет поддерживать его, все более уходя в тень.
– Свет мой, ты ни в чем не виновата, – он опять улыбнулся Пророку. – Они просто слишком рано нас позвали. Я тоже не могу контролировать силу Отца – это слишком тяжело. Мне приходится долго восстанавливаться. Хорошо, что Отец своей любовью охраняет меня от зевак и любопытных глаз.
Мэри иногда задавалась вопросом, почему возле полуразваленного дома, в котором жил Владыка мира, никто не появляется? Как будто животный страх отгоняет всех от этого места. Что ж, теперь Он сам объяснил ей это, рассказав о заботе Отца.
