На одной из баз миротворческого контингента капрал с недовольным выражением лица заполнял бумаги рядового Калхедона. Казалось, еще немного – и уголки рта, тянущиеся вниз, утащат квадратную челюсть капрала за собой, и та проломит своей тяжестью стол с ворохом бумаг. Это в очередной раз станет несомненным доказательством потери боевой морали у капрала, ненавидящего вносить данные новобранцев.
– Майкл… – капрал медленно вбивал имя прибывшего солдата, –… Калхедон…
Хотя через его стол прошли уже тысячи солдат, капрал специально старался не повышать навык владения секретарской работой, чтобы у новобранцев было побольше времени свыкнуться с фронтовой атмосферой. Любое проявление рациональности моментально поднимает боевой дух солдат, а это не всегда хорошо, потому что в бою, как правило, все происходит по-другому. Так что боец должен с самого начала принять типичный для армии ход вещей.
– Так точно, сэр! – Майкл научился этому приему еще в духовной консистории своего района.
Капрал, не поднимая уголков рта, все же одобрительно кивнул.
– Ты не служил раньше? – сверяясь с документами, спросил он.
– Сэр, никак нет, сэр! Был священником!
– Чего?! Святой отец?! Как тебя сюда занесло?! – капрал от удивления даже отодвинулся от стола.
– Ослушался приказа начальства, сэр, – честно ответил он.
– Не знаю, как у вас там, но здесь такое не прощают! Отправишься под трибунал! И сутана тебе не поможет! – пригрозил капрал.
– Так точно, сэр! – коротко ответил Майкл, мечтая поскорее покончить с процедурой.
Получив необходимые бумаги, он отправился в часть. Вместе с ним в транспорте было еще человек сорок. Справа сидел молодой парень, который еще не смирился с призывной участью. Его подначивал другой участник миротворческой миссии, который, изобразив на лице выражение крайнего самодовольства и цинизма, стучал носком ботинка по ноге черноволосого новобранца.
– Мамочку свою позови! Ну, поплачь, поплачь! Станет легче! Но если мы на твоих соплях поскользнемся, я тебе голову откручу! – злобно говорил он.
– Прекрати! – обратился к нему Майкл.
– А то что?! – переключился на новую жертву выскочка, с раздражением поглаживая выбритую до блеска голову.
– А то прокляну – и стоять перестанет! Я священник, и мне уже терять нечего, – спокойно произнес Майкл.
Тот немного сжался и, что-то пробормотав, махнул на них рукой. А Майкл лишь улыбнулся тому, как до сих пор суеверия владеют умами людей. Он всю жизнь боролся с ними, но потом понял, что может лишь уберегать отдельных людей от этой волны сумасбродства, которая регулярно накатывает на общество. Другие солдаты, услышав слова Майкла, переглянулись. Они привыкли видеть священников, наставляющих их с трибун во имя всего самого доброго и высокого, но чтобы так, наравне с ними, ехать в грязи на войну – это было в новинку.
В части им поставили клеймо над сердцем – черный римский орел с широко расставленными крыльями, под которым красовался номер части «616». Знак был жесткий, как титановое покрытие, и ужасно болел. Впрочем, им пообещали, что потом станет полегче. Кто-то в казарме шутил: «После того как в нас попадет тактический заряд, от нас только и останется, что лоскут шкуры с этой меткой!». И почему Римская империя всегда начинает возрождаться с военной машины, как будто это есть сама ее сущность? Много раз в истории человечества самодовольные правители примеряли на себя статус римских императоров, но Майкл считал, что именно теперь этот политический призрак действительно воскреснет.
