– Что пялишься? – прервал его философские размышления Кристиан.
– Твоя лысина будет бликовать от фонарей. Ты бы так не натирал её перед рейдом, – сказал Джон, протискиваясь вперед.
– Шапочку мне подари, а то батрачу на тебя который год, даже спасибо не сказал, – неохотно пропустил его Кристиан.
– Обязательно. Тебе голубую или розовую? –
– Сам выберу, а то от твоего вкуса даже встреча со смертью как бразильский карнавал, – подмигнул ему друг.
– Значит голубая, – подытожил Джон.
В гараже их ждал темно-синий Сharger 2030 GA, так как на задание они предпочитали ездить быстро и стильно. Слабо освещенные улицы Нижнего города мелькали за окном. Выехав на эстакаду, Charger быстро набрал крейсерскую скорость, но даже после этого пустынные районы внизу не спешили сменяться ещё живыми. Когда-то в третьем кольце города Утренней зари проживало более 100 млн. человек, теперь же их осталось от силы 25-30 млн. В связи с этим, с каждым годом на освещение города выделяли всё меньше средств, в то время как наверху всё продолжало светиться, как круглогодичная рождественская елка. Хорошо хоть дороги ещё были в отличном состоянии, что позволяло друзьям не отвлекаться от своих мыслей, навеваемых приятным метрономом 3,5-литрового двигателя. Каждый из них уважал и чувствовал тишину другого. Джон прекрасно знал, что сейчас Кристиан думает о девушках из Дома Любви, как и раньше он думал о других девушках. В этой любвеобильности Кристиана было что-то неподдельно-детское, почти наивное, о чём бы Джон хотел бы сказать, что он это уже потерял, но самом деле никогда и не имел. Кристиан просто наслаждался самим присутствием девушек в своей жизни, не торопясь срывать их, если вообще вспоминал от восторга о такой возможности. При этом каждой новой звездочке на небосводе любви он искренне радовался, как в первый раз. Для Джона всегда важно было состязание мужского и женского, как будто ему было мало противостояния в обычной жизни. Всё это питало самую белую зависть к Кристиану, которую только можно было вообразить в сером Нижнем городе.
Через 28 минут и 40 секунд Джон начал снижать скорость, что вывело друзей из медитативного состояния.
– Что они там натворили? – зевая, спросил Кристиан.
– Тебе ли не всё равно? – Джон резко завернул под эстакаду.
– Ну так, поддержать разговор, – Кристиан посмотрел на Джона. – Ты становишься невыносимо угрюмым, даже девчонки мадам Питерсон не справляются, а «про стерв сверху» я буду слушать ещё очень долго.
– Продавали изгоям системы глушения и запчасти, – Джон снизил скорость.
– Это ж было хрен знает когда, – хмыкнул Кристиан. – И между нами, все этим промышляли. Да и изгои сгинули уже в пустошах… хотя может и осталось полторы калеки, принимающих солнечные радиоактивные ванны.
– Сам знаешь, такие «преступления» не имеют срока давности в свете необходимости жертв для ежеквартальной отчетности, – Джон припарковался у какого-то заброшенного дома.
Он вспомнил, что когда-то один из изгоев и безбожников, как их тогда ещё называли, убил человека из Нижнего города, который мешал ему вывезти необходимое за внешнее кольцо, после чего их, собственно, и стали в народе называть ублюдками. Были ли они все такие? Конечно, нет. Ну, если ты часть стаи, то по твоим поступкам будут судить о всей стае. Джон это хорошо знал, поэтому не мог понять, почему Нижний город до сих пор существует. Неужели Сын действительно такой милосердный, как о нём все говорят? Но глупость изгоев он тоже понять не мог. Просит он считать его богом, да пожалуйста. Мало ли у кого какие детские нерешённые комплексы, но ради этого переселяться в радиоактивные пустоши? Такие мысли отец приучил Джона держать при себе даже во время бордельной психотерапии.
