Город Утренней Зари - страница 13

Советник Рок пытался увидеть похожие движения на лицах остальных, но понимал, что для них осознание конца беззаботного счастья еще не наступило. Советники попрощались друг с другом и отправились в свои резиденции. Адам Доор в последний раз взглянул наверх, и его огненно-красные волосы стали ещё более яркими. Он был уверен, что где-то там наверху Сын непрерывно думает о них.

****

Под самым небом, на самой вершине Верхнего города, в тронном зале, в золотых чертогах Сын стоял перед телекоммуникационным центром, который раскинул мониторы, подобно листьям. На мониторах сменялись граждане города Утренней Зари – последнего и истинного пристанища человечества. Даже без звука, по движению губ, глаз, жестам Сын понимал, как они любят Его за то, что Он им открыл, что Он им дал. Их любовь была ещё недостаточной, но отказаться от неё они уже не могут. Он наслаждался этим созерцанием. Лёгким дуновением за Его спиной показался Отец. Он был настолько прекрасен, насколько вообще это могло быть. Сын повернулся к Нему. Сколько раз они уже встречались, но даже Сын не мог оторваться от лицезрения Отца. Тот всегда приходил внезапно, не предупреждая о своем появлении: видимо, хотел, чтобы Сын ценил мгновения, которые проводит со своим родителем. И Сын ценил: эти секунды он глотал так же жадно, как путник глотает капли воды с каменного пола гробницы в пустыне. Отец, как обычно, медленно подошел к Нему, пристально рассматривая каждую частичку тела Своего возлюбленного Сына. Любовался ли Он им? Сын никогда не получал прямого ответа на это. О, если бы ответ был получен, тогда всё это всемирное почитание не имело бы уже смысла.

– Я так на тебя похож, – Сын смотрел на Отца, как в зеркало.

Волна гнева прокатилась по залу. Отец схватил сына за шею и приблизил к себе.

– Мой сын… сын Мой, раз и навсегда, ты и Я едины: кто видел тебя, видел и Меня, – какие-то внутренние спазмы на мгновение обезобразили прекрасное лицо Отца. – Я отдал тебе всё, что имел Сам, и это было для Меня невыносимо тяжело.

– Почему? – несмотря ни на что, Сын не мог оторвать глаз от Отца.

– Потому что я не могу вынести ещё одно совершенное существо рядом с собой, – Отец отпустил Сына.

Сын тяжело дышал. Эта встреча с Отцом оказалась тяжелее обычного.

– У тебя были дети до меня? – спросил Он.

– Я думал, что да, но все они сошли с ума, не способные вместить мою силу, – Отец развернулся. – Ты смог, ты особенный, ты единственный Мой Сын.

Отец взял руку Сына и снова посмотрел в Его глаза, ища в них сходство с Собой.

– Советники забеспокоились – скоро им наскучит наш свет. Потом наскучит и остальным, – слова Отца застыли в воздухе.

– После моего восхождения Ты сможешь вновь насытить их! – воодушевленно заметил Сын.

На мгновение воздух в зале задрожал, как над раскаленным летним солнцем асфальтом, но тут же вернулся в спокойствие живительного оазиса.

– Или это уже не будет иметь значения? – Сын ничего не замечал, кроме лица Отца.

– Никогда не имело значения, – Его бархатный голос смягчил резкость ответа. – Тебе пора!

Сыну не важны были слова, но только голос, который своей сладостью заполнял его сердце.

Через полчаса Он уже парил над Нью-гранд авеню. Внизу, в гордом одиночестве, немного впереди шла высокая стройная женщина: короткие, выгоревшие на солнце пустыни волосы хаотично и одновременно завораживающе торчали в разные стороны; белая, подобная тибетскому снегу кожа, в отличие от волос, избежала вмешательства солнечных лучей, как будто те побаивались касаться её; белый брючный костюм с черной рубашкой; золотая цепь со знаком Сына – шестиконечное сияние, заключённое в окружность; стилизованная, а может, и настоящая, шкура молодой львицы на плечах и посох – обычный деревянный посох. Она была самой красивой женщиной этого маленького, сжатого до одного города погибающего мира. Но сейчас, когда внешнее совершенство стало обыденностью, по крайней мере, для жителей верхних частей города Утренней Зари, этот статус значил больше, чем когда-либо в истории человечества.