Мне почти удаётся поверить, что я росла богатой и лишённой магии.
Я выхожу из туалета, задираю нос, расправляю плечи и иду вперёд. Если бы Урс увидела меня сейчас, то точно не удержалась бы от комментариев. А Джеймс? Мы бы сразу расстались.
Центр прекрасен по-своему – в потребительском смысле. Сейчас начало ноября, холод здесь более пронизывающий, чем в Шраме. Небоскрёбы возвышаются над головой толстыми серыми колоннами, по их стенам мерцают окна, горящие жёлтым светом. Это время года, когда люди начинают задумываться о жизни и идут в магазины за подарками, и… я не знаю… домашними сырами. Яркий блеск и сияние Шрама исчезли, сменившись тренчами и портфелями, остроугольными пакетами, костюмами, галстуками и практичной обувью. Вдоль улиц выстроились магазины, и впервые на моей памяти прохожие улыбаются мне и кивают. Хм. Так вот каково это – не быть изгоем, когда гуляешь по этому району. Интересно.
Я обдумываю план, который на самом деле вовсе не план. Он строится лишь на фантазии, что этот макияж и одежда будут достаточной маскировкой, чтобы скрыться с радаров. Ещё я полагаюсь на частую смену кадров в участке, на то, что новички, которые должны работать за стойкой регистрации, понятия не имеют, кто я такая, и не увидят связи между мной и размытыми фотографиями с ночи битвы. Эти три вещи должны дать мне преимущество. Я случайно узнала, что детективов Колмана и Махони сегодня там не будет, а шеф и её помощница Мона, скорее всего, запрутся в кабинете начальницы, если ещё будут здесь так поздно.
К сожалению, когда карьера заканчивается полным крахом, даже не начавшись, люди тебя запоминают. Я борюсь с беспокойством, поднимаясь по лестнице здания на этаж, где находится полицейский участок.
– Я могу вам чем-то помочь? – спрашивает охранник. На его лице нет признаков тревоги или узнавания.
– Мне наверх. Боюсь, я должна кое о чём сообщить в полицию.
Он кивает.
– До закрытия всего час.
– Знаю, знаю. Поезд задержался. Глупая я, – я наклоняюсь вперёд как можно небрежнее. – На самом деле, у меня была послеобеденная встреча за коктейлем. Оттуда бывает сложно вовремя уйти.
– Держу пари, так и есть, – говорит охранник так, словно съел что-то кислое. – У Элит всё время вечеринки, да? – Он что-то печатает на своём компьютере. – Хорошо, покажите удостоверение личности и проходите.
Я достаю бумажник из заднего кармана и вынимаю поддельный паспорт, который сделала специально для подобных случаев, когда мне не стоит разглашать своё настоящее имя. Петунии Кларк восемнадцать лет, она из Элит и зарегистрирована в бутик-отеле на случай, если кто-нибудь отправится её искать.
Я улыбаюсь так мило, как только могу, когда охранник вводит мою информацию в базу. Я никогда не умела выглядеть невинной, поэтому старалась не попадать в ситуации, где это могло мне понадобиться. Что-то во мне кажется подозрительным, когда я пытаюсь притворяться милой. Охранник возвращает мне паспорт, проводит через систему безопасности, вручает значок-наклейку и указывает на лифт.
– Второй этаж, – говорит он.
Как только я скрываюсь из виду, то нажимаю кнопку третьего этажа. Свет мигает жёлтым, нервы напрягаются, и я чувствую, как адреналин разливается по телу. Проблема не только в том, куда я иду. Просто всплывают воспоминания о моём последнем визите сюда, которые раньше мне удавалось подавлять. Я стараюсь помнить, что нахожусь под камерой, держать голову под углом, который скроет моё лицо, и вести себя как можно спокойнее, чтобы выглядеть нормальной. Пока лифт мчится вверх, я вспоминаю, когда была здесь в последний раз. Прошло всего несколько дней, но кажется, что целая жизнь.
