– А-ах… – удивленно рассматривала себя девочка.
Верхнюю часть тела, чуть выше грудок, покрывали едва зажившие вычурные узоры со множеством насечек. Уродливые зигзаги пересекались друг с другом, сплетались в безумном танце. Отвратительном и ужасающем.
Лицо великана приобрело торжествующий вид. Он впивался взглядом в ее грудь, читая узоры клейма словно книгу. Маня стыдливо отвела взгляд, ожидая новых приказов. По щеке покатилась капелька слезы.
– Рабское клеймо! – сплюнул вождь себе под ноги.
Он отвернулся, прошел до одной из витрин и извлек тряпичный сверток. Взвесив в руках, Посланник развернул его. В воздухе блеснул серебром длинный обоюдоострый меч. Его клинок буквально отражал мир вокруг себя и походил на кусок чистого льда. Рукоять, обмотанная черной кожей, оканчивалась ярким красным камнем.
– Скажи мне, щенок, – тихим рыком спросил правитель и направил меч острием на девочку. – Чьим быть этот меч?
Маня задумалась. Перед глазами пронеслись еще живые воспоминания о той ужасной ночи. Она убегала из дому, где на ее глазах зарубили бабушку. Их было трое, все полуголые, в одних набедренных повязках, в крови с ног до головы. Все трое зло смеялись и вопили как безумцы. Увидев новую добычу, они погнали ее по улицам хутора, тянули руки, шипели и плевались. Она бежала и плакала, не обращая внимания на происходящее вокруг. В следующий миг перед глазами молнией пронеслась серебряная вспышка, трепетавшая в руках отца Ярика. Затем показался и сам мальчишка, выскочив из-за его спины. Он остановил Маню на полном ходу и утащил с дороги. Совсем рядом мелькали серебряные полосы, кромсавшие врагов направо и налево. А она заворожено наблюдала за битвой, боясь кричать или плакать.
– Да, вождь, – памятуя уроки своей спасительницы, проговорила девочка. Гэй ла предупредила, что говорить нужно правду, и тогда Маня останется цела. – Это меч нашего деревенского кузнеца, отца моего друга.
– Какое его имя?
– Я…Я не знаю, – Маня осеклась. Она и правда не знала имени.
– Говори, смерд! – прогремел Посланник и поднес клинок к шее девочки. По его серебру побежала тонкая струйка крови.
– Я не знаю! – вскричала девочка, пораженная внезапным уколом боли. – Я почти не разговаривала с ним! Только с Яриком.
– Кем быт’ этот Ярик? – равнодушно спросил гигант, воткнув меч перед собой. Кровь скатилась по клинку и впиталась в ковер. На лезвии осталась лишь узкая алая дорожка.
– Ярик охотник и мой друг. Они с папой жили возле кузницы. Мы убегали вместе, когда вы напали.
Вождь дикарей рассмеялся и сообщил ей новость, сразившую ее наповал:
– А-а, ты про этого недоноска… Я убил его. Он сгорел как его никчемный отец.
Маня вспомнила пламя, поглотившее хозяина меча. За ним в ушах возник последний писк отважного Вьюнка. Она вспомнила порой серьезного, но доброго и честного Ярика. Они все отдали свои жизни, и теперь она осталась одна. Как она может рассказывать что-то этому убийце! Непроизвольно ее взгляд прогнал остатки испуга и злобно обратился в лицо повелителя. В голосе появилась горечь и, пусть и детские, отголоски гнева.
– Вы убили всех! Зачем? Что вам нужно?
От неожиданного и могучего пинка девочку выкинуло из юрты. Талая грязь встретила ее обволакивающим месивом, измазав с головы до ног. Сидевшие возле входа конвоиры повскакивали со своих мест. Размашистым движением Посланник отодвинул занавески, укрывавшие вход, и вышел на улицу. Его глаза полыхали огнем. В кулаке был зажат меч отца Ярика. В его исполинских руках он казался просто длинным ножичком. Великан медленными грузными шагами приближался к лежавшей на земле Мане, громко рыча в ее сторону:
