Первый стратег сосредоточенно покивал головой:
– И куда теперь?
Геродот шумно вздохнул, вскидывая брови. Словно не знал, что сказать. Так же шумно выдохнул.
Потом внимательно посмотрел на Перикла:
– Финикия[18]… Мечтаю увидеть храм Геракла в Тире[19].
– Ну что ж… – согласился Первый стратег. – Регион интересный.
Он обвел присутствующих беглым взглядом:
– Мне нужно отлучиться… Вина у вас хватает, а я скоро приду.
Потом обратился к Геродоту:
– Пойдем… Эвангел принес с рынка угрей, посмотришь, насколько они хороши. Вы, галикарнасцы, знаете толк в рыбе…
3
Пока оставленные без внимания хозяина гости глушили вино, Перикл с Геродотом перебирали купленных домоправителем угрей.
– Хочу обсудить твою поездку, – сказал Первый стратег, с удовольствием вдыхая запах посыпанной грубой солью тушки не больше локтя[20] длиной. – До Финикии плыть дней десять. А то и все двадцать. Смотря как повезет… Посмотреть храм, конечно, важно, но… Есть ли смысл проделать такой путь, чтобы потом сразу возвратиться?
– Что ты имеешь в виду? – удивился Геродот.
– Дальше идти… В Сирию… К верховьям Тигра… На Евфрат в Вавилонию… Может быть, в Мидию…
Галикарнасец оторопел.
В его голове мгновенно закружился вихрь мыслей:
– Так ведь Финикия – это уже персидские земли… Ты же не планируешь бросок фаланги на Персеполь… И потом… После поражения в Египте мы в восточную часть Великого моря[21] не суемся. Даже Финикия нам сейчас не по зубам… Если афинский флот появится в Финикийском море, Артаксеркс воспримет это как объявление войны… Ты ведь сам говорил, что сейчас наш главный враг – Спарта.
Первый стратег постарался спокойным голосом охладить пыл собеседника:
– Сегодня мы у берегов Финикии не плаваем, а завтра… Шире надо мыслить.
Геродот почувствовал замешательство. С одной стороны, заходить так глубоко на вражескую территорию казалось ему невероятно опасным делом. С другой стороны, да, посмотреть восточные страны было крайне заманчиво… Когда еще он туда попадет.
В голосе галикарнасца отчетливо прозвучала неуверенность:
– Дважды боги спасали меня от гибели в персидской тюрьме. Третий раз… – Он с сомнением покачал головой. – Не знаю… Вряд ли я смогу пригодиться тебе в качестве катаскопа[22].
– Ты так же перед заданием в Лидии тушевался, – усмехнулся Перикл. – Но выполнил его отлично. А в Египте… Вспомни – разве тебя остановил арест в Дафнах или присутствие персидского гарнизона в Мемфисе и на Элефантине.
Перикл воспользовался нерешительностью гостя, чтобы и дальше гнуть свою линию:
– Опыт у тебя есть. В организации и вооружении армии варваров ты разбираешься не хуже меня, это видно по твоим отчетам. Можешь выпутываться из самых сложных ситуаций. Так что лучшего катаскопа мне не найти… А Буле профинансирует твое путешествие… Ты ведь не чувствуешь себя обиженным после возвращения из Египта?
Первый стратег испытующе посмотрел на своего разведчика.
Геродот с очевидным согласием закивал головой:
– Я очень доволен наградой.
– Мне приятно это слышать, – довольно подытожил Перикл. – Позже я дам тебе подробные указания… Получишь подорожную фортегесия[23] с перечнем интересующих Афины регионов. Как всегда, деньги на дорожные расходы… И вперед! Договорились?
Увидев озабоченное выражение на лице собеседника, он смягчился:
– Ладно… Подумай до завтра. А сейчас надо возвращаться к гостям.
Появления Перикла и Геродота в перистиле никто не заметил, так как участники пирушки были увлечены игрой под названием «Собаки и шакалы», которую галикарнасец привез из Египта.
