Затем гауптман неожиданно обратился к людям:
– А вы довольны приходу немецких войск в вашу деревню?
Люба дипломатично ответила:
– Раз уж вы добрались и до нашей деревеньки, то, значит, войск у вас много, сила ваша велика, и я уже даже видела семнадцать танков и три зенитных орудия. А сколько же идёт ещё и на Москву!
Гауптман покивал ей и добавил:
– Танковая армия Гудериана и почти шестьсот тысяч немецких солдат готовы промаршировать по Красной площади. Так что вы правильно говорите о мощи вермахта, Люба!
Съёмка окончилась. Немецкие солдаты стали показывать жителям, чтобы они расходились. Гауптман взял присмиревшего Костика за руку и подвёл его к матери:
– Возвращаю вам вашего смелого малыша, но в следующий раз скажите ему, чтобы он был почтительнее с солдатами немецкой армии, а перед офицерами стоял навытяжку.
Костик обидчиво опустил голову.
Затем гауптман сделал знак двум солдатам, и они подошли к нему:
– Я расположусь в квартире этой доброй крестьянки. Думаю, что не будет возражать и фройляйн Люба. Возьмите мои вещи из кузова грузовика и отнесите в их дом. Я подойду позднее.
И он стал с дедом Игнатом договариваться: где и по сколько солдат разместят в крестьянских избах.
Валентина Никаноровна наклонилась к Костику и тихонько шепнула ему:
– Сынуля! Быстренько убери все фотографии дедушки и отца из горницы и из спальни. Заверни в холстину и спрячь в закутке в сарае.
Мальчик всё понял и быстро побежал вперёд.
Немецкие солдаты покорно тащили три огромных чемодана. Люба специально замедлила шаг и стала разговаривать с солдатами по-немецки. Её внимание было им приятно, и все они с удовольствием переговаривались.
Валентина Никаноровна приостановилась, достала из большой холщовой сумки небольшой жбанчик с квасом и стала угощать солдат. Они пили из одного стакана и, радостно смеясь, благодарили «русскую матку».
Валентина Никаноровна подливала им и приговаривала:
– Жаль, что вы не будете у нас жить, я бы угостила вас и коровьим молоком.
Она специально затягивала время, чтобы Костик успел выполнить её поручение.
Не спеша дошли до избы Богатырёвых. Костик встретил их у ворот в угодливом поклоне. Зашли через калитку. Немцы поднялись на крыльцо и поставили чемоданы у дверей. Спустились с крыльца, отошли на несколько шагов и с наслаждением закурили. Минут через десять подошёл гауптман. Он хмуро спросил одного из солдат:
– Почему не занесли вещи в дом?
Солдаты ответили, что не знают, в какой комнате остановится герр гауптман.
Капитан похвалил их за исполнительность и добросовестность. Он обратился к Любе на немецком языке:
– Фройляйн, ведите меня в свои покои и выделите мне комнату.
Люба подумала, что лучше всего поселить капитана в горнице, а они продолжали бы жить в спальне и детской.
Гауптману горница понравилась. Он даже несколько раз подкинул одну из трёх подушек, лежащих на широкой железной кровати.
Солдаты стали споро распаковывать чемоданы.
Валентина Никаноровна принесла и показала на стоящее в коридоре оцинкованное ведро, прикрытое фанеркой. И, чуть смущаясь, объяснила, что туда можно оправляться. Немец удовлетворённо покивал головой. В туалет на улицу он ходить не собирался.
Затем он прошёл и внимательно обследовал всю избу. Второй солдат ходил за ним следом.
Осмотр закончился. Гауптман прошёл в кухню и попросил Валентину Никаноровну покормить его. Стараясь умаслить квартиранта, Валентина Никаноровна выставила и отварную картошку, и рыбу, и разносолы. А также поставила и графинчик водки.
