Зак усмехнулся:
– Только из-за этого вопроса я готов на тебе жениться, Мотылек.
Квартира семьи Калиф, как и сам дом, нуждалась в основательном ремонте. Об этом свидетельствовали потертые обои, облупившаяся краска на дверях и старая мебель. Несмотря на все это, здесь было чисто и уютно: просевшие диваны в гостиной прикрывали пледы в мелкий цветочек, а полы со скрипучими половицами устилали мягкие ворсистые ковры в тон бежевым шторам, от которых исходил аромат цветочного кондиционера, будто их совсем недавно стирали. Было очевидно, что мама Зака очень чистоплотна. И хотя тесноватая, бедно обставленная квартира была далека от идеала, здесь царил домашний уют, которого я не ощущала в роскошном коттедже родителей Джона.
Во время еды Сабрина завалила нас кучей вопросов: как мы познакомились, как быстро между нами «вспыхнула искра», когда начали встречаться и когда случился наш первый поцелуй. От последнего вопроса я смутилась. Перед сестренкой Зака я чувствовала странную робость – из-за ее непомерно взрослого и осознанного взгляда. И мне даже страшно было представить, как пройдет знакомство с его мамой.
– Чем займемся? – спросила Сабрина, опустошив свою тарелку.
– Прости, Рири, мне нужно готовиться к экзамену. Ты можешь познакомиться поближе с Тиной. – Он бросил на меня умоляющий взгляд.
– У тебя экзамен зимой! – Сабрина обиженно надула губы. – Времени полно.
Поднявшись на ноги, Зак обогнул стол и ласково поцеловал ее в макушку.
– Это очень сложный экзамен, и я должен сдать его лучше всех, чтобы получить стажировку своей мечты. Пожалуйста, побудь пока с Тиной, а позже, обещаю, мы посмотрим передачу про твоих любимых тарантулов. Идет?
Сабрина насупилась, но согласно кивнула.
Поцеловав меня в щеку на прощание, Зак ушел в свою комнату. И когда мы с Сабриной остались одни, моей первой мыслью было: «Помогите!» Она, скрестив руки на груди, буравила меня серьезным взглядом. Взглядом, способным пригвоздить человека к полу, который был еще одной общей чертой Сабрины и Зака.
– Я тебе не нравлюсь? – выпалила я.
Она удивленно захлопала ресницами.
– Нет, с чего ты взяла?
– Ты смотришь на меня так, как будто я убила твоего любимого хомячка.
– Я не люблю хомячков, но люблю своего брата. И если ты обидишь его, то я потрачу все свои сбережения, чтобы купить тарантула и подложить его в твою сумочку или в тарелку с едой. Договорились?
– Э-э-э… да, – промямлила я, подмечая уже третье сходство между детьми семьи Калиф – обескураживающую прямолинейность.
Взгляд Сабрины смягчился, и она широко улыбнулась.
– Вот и славно. Если хочешь, можешь звать меня Рири. Чем займемся?
В течение следующего часа мы вместе плели фенечки из бисера. Мы сидели в гостиной за круглым столом, застеленным скатертью в горошек. На ножках стола и громоздких стульев местами облупился лак, а прямоугольный ковер на полу протерся и полинял. Теперь я знала, откуда каждую неделю у Зака на запястьях появлялись новые, до нелепости пестрые браслеты. Рири болтала без умолку, рассказывая мне о своих одноклассниках, соседях и родственниках.
– Как думаешь, можно сделать фенечку для годовалого ребенка? – спросила она, нанизывая на леску розовые бусины.
– Леска может порваться, а он – проглотить бисер, поэтому вряд ли это хорошая идея.
– Ты права. – Рири поджала губы. – Я хотела сделать браслет для Зейна. Это мой двоюродный племянник.
