Альфред не ответил.
Пара воробьев ссорились среди стропил.
Толстая свеча из пчелиного воска на алтаре позади Альфреда оплыла и начала дымить, и монах поспешил подровнять фитиль. Пламя вновь поднялось, его свет отразился от высокой золотой раки, в которой, кажется, хранилась иссохшая рука.
– Харальд захочет нас победить, – внес свой первый робкий вклад в дискуссию Эдуард.
– Зачем? Зачем ему так утруждаться, если мы делаем все возможное, чтобы победить самих себя?
Придворные обиженно загомонили, но я заглушил этот гул.
– Позволь сказать тебе, что будет делать Харальд, господин, – обратился я к Альфреду. – Он проведет свою армию к северу от нас и двинется к Винтанкестеру. Там много серебра, оно удобно свалено в твоем новом кафедральном соборе, а ты привел свою армию сюда, поэтому Харальду не придется прилагать больших усилий, чтобы взять стены Винтанкестера. Но даже если он обложит Эскенгам, – я заговорил громче, желая перекрыть сердитый протест епископа Ассера, – все, что ему понадобится, – это окружить нас и дать нам умереть с голоду. Сколько тут еды?
Король сделал жест Ассеру, требуя, чтобы тот перестал негодовать.
– Так что же ты будешь делать, господин Утред? – спросил Альфред, и в голосе его прозвучала жалобная нотка.
Он был старым, усталым и больным, и вторжение Харальда, казалось, угрожало уничтожить все, чего он добился.
– Я бы предложил, чтобы господин Этельред приказал своим пятистам воинам пересечь Темез и двинуться маршем к Феарнхэмму.
В углу церкви заскулила гончая, но, кроме этого, не раздалось ни звука. Все уставились на меня, но я увидел, как у некоторых просветлели лица. Они увязли в нерешительности и нуждались в уверенном ударе меча.
Альфред нарушил тишину.
– К Феарнхэмму? – осторожно переспросил он.
– К Феарнхэмму, – повторил я, наблюдая за Этельредом, но его бледное лицо ничего не выражало, и ни один человек в церкви не подал голоса.
Я думал о местности к северу от Эскенгама. Война зависит не только от людей или припасов, но и от холмов, долин, рек и болот, от тех мест, где земля и вода помогут победить армию. Я путешествовал через Феарнхэмм довольно часто, следуя по дороге из Лундена в Винтанкестер, и всякий раз замечал, какая там местность и как ее можно будет использовать, если рядом окажется враг.
– У Феарнхэмма есть холм, на севере, сразу за рекой.
– Есть! Я хорошо его знаю! – откликнулся один из монахов, стоящих справа от Альфреда. – На холме есть земляной вал.
Я посмотрел на этого краснолицего, крючконосого человека.
– А ты кто такой? – холодно спросил я.
– Ослак, господин, здешний аббат.
– Земляной вал в хорошем состоянии?
– Его построили древние люди, – пояснил аббат Ослак, – и он сильно зарос травой, но ров глубокий, а вал все еще крепкий.
Таких земляных валов в Британии много, немых свидетелей сражений, бушевавших на этой земле, еще до того, как мы, саксы, явились сюда, чтобы принести новые войны.
– Вал достаточно высок, чтобы его было легко защищать? – уточнил я у аббата.
– Ты мог бы удерживать его целую вечность, если бы у тебя было достаточно людей, – уверенно ответил Ослак.
Я пристально посмотрел на него, заметил шрам поперек его переносицы и решил, что аббат Ослак был воином, прежде чем стать монахом.
– Но зачем приглашать Харальда осаждать нас там? – спросил Альфред. – Когда у нас есть Эскенгам с его стенами и складами?
– И на сколько хватит этих складов, господин? У нас тут достаточно людей, чтобы сдерживать врага до Судного дня, но недостаточно еды, чтобы протянуть до Рождества.
