– Но я полагаюсь на то, что Харальд – порывистый идиот, господин, – сказал я Альфреду той ночью.
Король присоединился ко мне на западных укреплениях Эскенгама. Он появился со своей обычной свитой священников, но махнул им, чтобы они отошли и мы могли поговорить наедине. Мгновение король стоял, пристально глядя на далекое зарево огней, туда, где люди Харальда опустошали деревни, – и я знал, что он оплакивает все сожженные церкви.
– Он и вправду порывистый идиот? – мягко поинтересовался Альфред.
– Это ты мне скажи, господин.
– Он дикий, непредсказуемый, он устраивает внезапные набеги, – перечислил король.
Альфред хорошо платил за сведения о норманнах и продолжал вести скрупулезные записи о каждом их вожде. Харальд разорял Франкию, пока его не подкупили тамошние люди, чтобы он ушел, и я не сомневался, что шпионы Альфреда рассказали ему все, что смогли выяснить насчет Харальда Кровавые Волосы.
– Ты знаешь, почему его зовут Кровавые Волосы? – спросил Альфред.
– Потому что перед каждой битвой, господин, он приносит коня в жертву Тору и мочит свои волосы в крови животного.
– Да.
Альфред прислонился к палисаду.
– Как ты можешь быть уверен, что он пойдет на Феарнхэмм?
– Потому что я заманю его туда, господин. Я сделаю западню и вздерну его на наши копья.
– Женщина? – уточнил Альфред, слегка содрогнувшись.
– Говорят, она для него особенная, господин.
– Я тоже об этом слышал. Но Харальд заведет себе других шлюх.
– Она – не единственная причина, по которой он явится в Феарнхэмм, господин. Но хватило бы и ее одной.
– Женщины приносят грех в этот мир, – проговорил Альфред так тихо, что я едва расслышал его.
Прислонившись к дубовым бревнам парапета, он смотрел в сторону маленького города Годелмингам, что лежал в нескольких милях к востоку. Людям, которые там жили, приказали бежать, и теперь единственными тамошними обитателями были пятьдесят моих человек, что стояли на страже, чтобы предупредить нас о приближении датчан.
– Я надеялся, что датчане больше не пожелают захватить мое королевство, – печально нарушил молчание Альфред.
– Они всегда будут стремиться захватить Уэссекс, – ответил я.
– Все, о чем я прошу Бога, – продолжал король, не обратив внимания на мои слова, – это чтобы Уэссекс был в безопасности и им правил мой сын.
Я ничего на это не ответил. Не существовало закона, провозглашающего сына преемником своего отца-короля. А если бы такой закон написали, Альфред не был бы правителем Уэссекса. Он сел на трон вслед за своим братом, хотя у этого брата имелся сын Этельвольд, отчаянно желавший стать королем Уэссекса. Когда отец его умер, Этельвольд был слишком молод, чтобы взойти на трон, но теперь ему было лет тридцать – возраст, в котором мужчина достигает наивысшего мастерства в искусстве напиваться вдрызг.
Альфред вздохнул и выпрямился.
– Ты будешь нужен Эдуарду в качестве советчика, – пробормотал он.
– Я должен чувствовать себя польщенным, господин.
Альфред услышал покорную нотку в моем голосе, и она ему не понравилась. Он напрягся, и я ожидал его обычного выговора, но король скорее огорчился, чем рассердился.
– Господь благословил меня, когда я взошел на трон, – тихо проговорил он. – Господин Утред, казалось невозможным отбить атаки датчанам. Однако милостью Божьей Уэссекс уцелел. У нас есть церкви, монастыри, школы, законы. Мы создали страну, где обитает Бог, и мне не верится, что воля Господа заключается в том, что все это должно исчезнуть, когда меня призовут предстать пред Его судом.
