– Непонятно. Но факт…
– Ну что, пошли вдоль дороги.
Разведчик сверился с планшетом и заметил:
– Трасса уходит на десять градусов, но думаю, лучше идти по ней.
По дороге были идти не в пример легче, чем даже по ухоженному лесу.
Солнце давно перевалило зенит и решило спрятаться в лесах. Начали сгущаться сумерки. Дорога стала петлять. За ее поворотом друзья и наткнулись на следующую неприятность.
Первым, конечно, среагировал Филатов – махнул рукой, подал знак, который означал «прячься, отползай, чтобы тебя не слышно и не видно было».
За поворотом что-то горело, тянуло запахом жареного мяса и слышались грубые голоса. Потом поплыли хриплые горловые стоны, отдаленно напоминающие песню. Похоже, там шла развлекуха.
Друзья осторожно двинулись вперед. Филатов весь превратился в слух. Пытался высмотреть, не стоит ли кто на карауле, нет ли движения. Ничего не заметил. Вокруг чисто.
Они пошли через лесок, стараясь не шуметь. Скрываясь за кустами, приблизились к месту.
Госпитальер покачал головой. Зрелище ему показалось совершено абсурдным.
На обочине горел костер, на нем – вертел с маленькой тушкой. Стояла уныло запряженная в кибитку на колесах здоровенная скучная кобыла. Около огня расположились на земле двое бродяг. Один хлебал из котелка какое-то варево. Другой прикладывался к кувшину, тыкал ножом в жарящуюся тушку и напевал заунывную мелодию на певучем, с растянутыми согласными, языке. В это же время еще четверо занимались работой, которая их поглотила полностью. На врытое в землю двухметрового диаметра колесо они прилаживали человека. Руки ему уже привязали толстыми грубыми веревками, оставались ноги. Судя по тому, что у них была увесистая кувалда и гвозди, ремнями дело не ограничится. Громадный рыжебородый палач, работая, подпевал бродяге у костра. Мелкий верткий тип подпрыгивал на месте, бил себя по ляжкам и что-то ликующе выкрикивал.
Часть субъектов явно европейского типа. Другие походили на питекантропов. Все холщовых грубых рубашках разной степени изношенности и дырявости и высоких кожаных или пластмассовых сапогах. Компания, как из дурного сна.
– Работа кипит, – негромко произнес Филатов, решивший, что можно особенно не таиться. О военном деле, карауле, боевом охранении у этих людей понятия нет.
– Мне кажется, это казнь, – произнес госпитальер.
– Похоже на то.
– Что делать?
– Вообще-то существует правило невмешательства, – напутственно сказал Филатов. – Особенно при полном отсутствии информации о положении на исследуемой планете.
– Предлагаешь оставить человека умирать?
– Гуманист ты наш. Гиппократ, – Филатов задумался. – Может, это маньяк-убийца и он заслужил своей участи. Или это ритуальное жертвоприношение.
– На наших глазах сейчас распнут человека.
Филатов почесал пальцем подбородок. Потом кинул:
– Сиди, доктор. Не высовывайся. Скажи, что понял.
– Понял.
– Вот и ладненько, – разведчик вытащил бластер и отдал госпитальеру. Сжал в кулаки и разжал пальцы. На его руки наползли перчатки, голову прикрыл почти невидимый прозрачный шлем. Филатов усмехнулся и пошел вперед.
Дискуссий долгих не получилось. Сидящие у костра при его появлении вскочили. Один замахал опустевшим кувшином. Другой угрожающе вытащил топор и выставил перед собой. Палачи на них внимания не обратили, только кинули вскользь взор и вернулись к своей работе.
«Питекантроп» с топором что-то заорал и махнул рукой в сторону леса. Жест был понятен – проваливай, пока тебя тоже не прибили к колесу.
