И ушёл в комнату.
Через некоторое время снова вышел на балкон, спросил:
– Взяли почту, телеграф и телефон?
Снизу кто-то сказал:
– Взяли.
Арканов скомандовал:
– Пойдите и отдайте назад.
Снизу раздался дружный мат.
Вот так они и развлекались.
В ту же поездку они, ещё нигде не печатавшиеся, подошли к киоску и спросили:
– У вас есть книга Арканова и Горина?
Одессит посмотрел и сказал:
– Эк, хватились.
Настоящий одессит, не мог признаться, что слыхом не слыхивал о таких писателях.
Кстати, Аркановым и Гориным они стали совсем недавно, до этого были Штейнбоком и Офштейном. Но на «Добром утре», на радио, им сказали, что с такими фамилиями им трудно будет пробиваться в СМИ.
Арканов взял себе такой псевдоним, потому что в детстве его все звали Аркан. А Горин расшифровывается как «Григорий Офштейн решил сменить национальность».
В начале 60-х Арканов заведовал отделом юмора в журнале «Юность». Популярнейший был журнал.
Случилось это так. Завотделом был Марк Розовский, а Арканов и Горин там печатались. Кстати, Арканов напечатал знаменитый тогда рассказ «Жёлтый песок».
Розовский собрался в отпуск и попросил Арканова месяц поработать вместо него.
Когда через месяц Розовский вернулся в журнал, обаятельный Аркан уже настолько всем полюбился, что про Розовского никто и не вспоминал.
Несколько позже с Аркановым произошла такая история. Коллектив журнала поехал на Камчатку. Арканов остался на работе. Когда коллектив вернулся, в кабинет к Арканову зашёл фотограф, которого тоже звали Аркадий, и рассказал:
– Был там, в Петропавловске, приём, сидели за столом, напротив меня сидел какой-то парень с фиксой. Он спросил меня:
«А как вас зовут?»
Я говорю:
«Аркадий».
Он говорит:
«Уж не Арканов ли?»
А я возьми и ляпни:
«Да, Арканов».
И тут же он мне заехал кулаком в глаз. Видишь синяк?
– Вижу, – сказал Арканов.
– Спасибо тебе, – сказал фотограф.
Что за человек, почему ударил, осталось загадкой.
В 1966 году состоялся первый фестиваль студенческих театров. Съехались со всей страны коллективы из Одессы, из Новосибирска, Томска, Казани, а также участвовал коллектив «Телевизор» из нашего МАИ. Фестиваль проходил в ДК МГУ на Моховой.
Потрясающий был фестиваль. Председателем жюри был Аркадий Райкин, Арканов и Горин были членами жюри. Попасть туда, в зал, было трудно. Зал небольшой, а желающих тысячи.
Театр МГУ «Наш дом», во главе которого стояли Розовский, Аксельрод и Рутберг, показал несколько спектаклей. Все остальные – по одному.
Спектакль МАИ «Снежный ком, или Выеденное яйцо» имел такой феерический успех, что, когда его показывали, у входа дежурила конная милиция.
Спектакль был очень острым. Это в нём была реприза: «Когда артисты читают „Муха-муха-Цокотуха“, а редактор говорит: „ЦК что?“»
Ясно было, что премию надо отдавать этому спектаклю, но представитель ЦК ВЛКСМ был категорически против, поэтому дали пять равноценных премий, в том числе, конечно же, лучшему театру – Театру МГУ.
Так что мы, молодые авторы из МАИ, смотрели на Арканова и Горина как на признанных мэтров.
Я помню, году в 1967-м встретил Арканова на Каляевской. Он зашёл в оконную мастерскую и оттуда понёс стекло к себе домой, на Чехова. Я шёл за ним, мне было просто интересно посмотреть на него. Он высокого роста, с хорошей фигурой и красивым лицом. Одно загляденье.
Мог ли я тогда подумать, что всего через четыре года мы с ним поедем в Ленинград на гастроли и даже подружимся?
