- Стефания Антонелли, в девичестве – Тесситоре. Мне было пять лет и вы…
- Что за лютый бред? – он вскочил, и от его насмешливого спокойствия не осталось и следа. – И ты решила, что я говорил всерьез?
- Разве колдуны бросают слова на ветер? – ввернула я фразочку мачехи. – У меня есть жених, господин Близар, и если вы не желаете меня в жены…
- Конечно, не желаю.
- Значит, я свободна?
- Как ветер в поле.
Это было именно то, на что я рассчитывала.
- Напишите об этом расписку, - я перешла на деловой тон и даже оглянулась в поисках перьев и чернильницы, но в зале ничего подобного не было. – Напишите расписку, что отказываетесь от меня, поставьте подпись и печать – все, как полагается. И еще, пожалуйста, дайте пару монет на обратную дорогу и сапоги. Мне придется остановиться в гостинице, а там…
Но колдун перебил меня:
- Антонелли совсем до ручки дошел? – процедил он сквозь зубы. – Ничем не могу помочь. Мне надоело заниматься благотворительностью в отношении твоей семейки.
- Мы все вернем, - сказала я с достоинством. – Просто в дороге я… потеряла кошелек. Вам нечего боятся, дела моего отца сейчас идут хорошо, и Антонелли всегда верны слову.
- Не обсуждается, - отрезал он, думая, как мне показалось, о чем-то другом. – Обещаниями корми кого другого.
Отчаянье придало мне смелости, и я выпалила:
- Хорошо, тогда я отработаю!
Колдун посмотрел на меня так, словно я предложила ему пиявку на закуску.
- Ты меня точно не заинтересуешь, - сказал он преувеличенно-вежливо.
Я покраснела от такого откровенного намека, но постаралась держаться твердо:
- А я вам себя и не предлагаю. У меня есть жених, если помните. Но вы сказали, у вас нет слуг, поэтому я могу убрать в зале. Вы заплатите мне пять монет серебром, дадите новые сапоги, - я посмотрела на свои разорванные бархатные сапожки, перетянутые обрывками шали. – И мы расстанемся навсегда. Договорились?
Он заколебался. Быстро взглянул на меня, потом оглядел пыльный зал.
- Хочешь сказать, ты сильна в уборке?
- У меня много талантов,- ответила я, сделав неопределенный жест рукой. Ему не надо знать, что этот талант с особенным упорством оттачивался моей мачехой. Хорошо то, что сейчас ее школа сыграет мне добрую службу.
Колдун заколебался, и я пошла в наступление, добавив вкрадчиво:
- Еще я умею варить отличный кофе. Если ваше сиятельство предпочитает на завтрак кофе, а не какое-нибудь зелье из пупырчатых жаб…
Наверное, в зале было полно щелей, потому что сквозняки так и гуляли – мне в лицо вдруг дунул холодный, колючий ветер, бросив в глаза пригоршню сухого снега. Я зажмурилась, и сразу же раздалось шипение, как будто на уголья вылили ведро воды, а Близар пробормотал ругательство сквозь зубы.
Проморгавшись, я обнаружила, что нахожусь в абсолютной темноте – вдруг погасли и свеча, и огонь в камине. Судя по шороху, доносившемуся с той стороны, где находился стол, колдун искал свечу.
- Ты пожалеешь, мерзкая баба, - услышала я его злой шепот и совсем перетрусила. – Где же проклятое кресало?..
- Недостойно графу так оскорблять девушку, - сказала я, и голос мой прозвучал до противного жалобно. – Я ничего вам не сделала, это вы поступили неразумно тогда, пятнадцать лет назад… Это вы… И я вовсе не баба…Тем более – мерзкая…
- Пять серебряных монет и сапоги - за уборку и кофе, - сказал он из темноты очень спокойно, как будто только что не угрожал мне.
- Деньги, сапоги и расписка, - быстро напомнила я, сразу забыв обиды.
