Поглядывая на меня и улыбаясь, Варов небрежно сложил блузку и завязал ей мне глаза. Мир снова сузился до ощущений и предвкушений. Я могла только ловить звуки и гадать, что сделает мой доктор. Он молчал и не выдавал свои намерения. Любовался? Думал? Не ясно, и это завораживало.
Я даже дернулась, когда Варов взял меня за руки и потянул вверх. Он положил ладони на плечи и заставил опуститься на колени. При этом я так отчетливо чувствовала его руки: большие, горячие, полные скрытой силы и готовности к действиям.
Я покорно встала на колени, чувствуя, что Варов был близко. Он убрал руки, и осталось только ожидание, только ловить звуки и гадать. Варов не торопился и просто стоял. Я кожей ощущала его взгляд, как жадно он рассматривал шею и грудь; так казалось, и не хотелось прогонять наваждение.
Раздался шелест одежды. Сейчас что-то будет. Я ждала, но все равно вздрогнула, когда Варов погладил меня по лицу. Уже без нежностей, а быстро и властно. Он обвел линию подбородка и губ, скользнул пальцами по шее. От коротких ласк бурлило все внутри, и было трудно оставаться безучастной. Я понимала, что требовалась покорность, но не могла сдержаться и поворачивала голову, надеясь поймать губами его пальцы. Как мне хотелось вобрать их в рот и пососать, представить на языке кое что другое. Хотелось пошлостей, но Варов растягивал, шумно улыбался и упивался моим желанием и видом того, как я терпела.
— В чем дело? — хитро протянул он, — вас что-то беспокоит.
— Очень, — выпалила я раньше, чем придумала ответ.
— М-м-м, — пропел Варов и задержал руку на шее, — где именно?
Он чуть давил пальцами, и это напоминало демонстрацию власти. Он мог сжать их, а мог убрать и оставить меня — сейчас он мог все, и это завораживало. Но нет — Варов давал мне выбор, хотел узнать желания и позабавиться реакцией.
— Ниже, — попросила я.
Соски нестерпимо ныли, на груди ощущался каждый миллиметр бюстгальтера, какой он был плотный, как давил. Хотелось избавиться от него, одновременно он оставался одной из последних преград, спасающих от взгляда и прикосновений властного доктора.
— Ниже? — переспросил Варов. Ох уж этот отстраненный тон, раскрашенный соблазнительной хрипотцой. В темноте и неизвестности он ласкал не хуже прикосновений. — Здесь?
Едва касаясь пальцами, медленно и с удовольствием, Варов повел рукой ниже. Я всем естеством чувствовала, как пальцы скользили по шее, задержались на ключице, но не замирали. Чувствовала, как сокращалось расстояние до налившейся груди. Скоро, но так долго! Я дышать не могла, только ждала, впитывала в себя каждый миг. Твердые соски ныли, упирались в бюстгальтер — ну же…
Варов все понимал. Естественно, иначе почему он улыбался? Мне так казалось, не знаю, почему. Он добрался до груди, снова рука была слишком высоко, но уже почти интимно. Я шумно втянула воздух и замерла, я ждала, не в силах откликаться. Вторую руку Варов положил на плечо и неожиданно крепко сжал его. Ему тоже не терпелось, он держался и только неосознанные действия выдавали это. Я вспомнила, каким строгим и красивым он был в белом халате, как уверенно делал ЭКГ полуобнаженной, покорной пациентке.
Вторую руку он повел к лопатке, снова едва касаясь, и снова я улавливала дрожь нетерпения. Варов подцепил пальцем лямку бюстгальтера и оттянул ее, замер, думал о чем то. Другой рукой он оглаживал грудь, касался пальцами то края бюстгальтера, щекоча кожу, то надавливал под ним. Дыхание становилось более громким, кажется, я улавливала, как он дергался в такт мощным ударам сердца. И все это из-за меня, моего тела, реакции, покорности… просто из-за меня. Сумасшедшее ощущение, перед которым не выстоят никакие комплексы.
