– Попробуй теперь это, – губ коснулось что-то теплое, гладкое, немного испачканное в сливках и сахаре с клубничным ароматом.
Девушка не сразу поняла, что это был просто палец Господина, а когда догадалась куснула его, расстроившись от своей невнимательности. Наказание последовало немедля. Нет не удар и не пощечина, которыми ее щедро награждал прежний хозяин. Шею обожгло поцелуем, зубы мужчины слегка сжали ее кожу, оставляя след:
– Не хотел спешить с украшениями, – в голосе Господина послышалась легкая насмешка, но раз ты настаиваешь… – второй укус-поцелуй коснулся кожи ниже, потом выше, потом перебрался на спину, следуя скромному вырезу платья.
Сначала Авалон лишь вздрагивала от поцелуев Господина, от его рук, лежащих на плечах, но когда он подобрался ко второму плечу, она застонала, кусая себе губы.
– Продолжай петь, маленькая птичка, – повелитель на миг оторвался от соблазнительной чувствительной кожи игрушки, а потом укусил снова только немного глубже, так что на ранке проступила капелька крови, которую он с удовольствием слизнул.
Авалон хотелось зажать себе рот, но стянутые за спиной руки не давали этого сделать. Мужские ладони в тонких бархатных перчатках плавно и совершенно открыто легли на ее грудь, освободили от нескольких слоев ткани и сжали, наслаждаясь полнотой и тяжестью:
– Это прекрасно! Еще пара нот, моя птичка и мы перейдем к следующему уроку! – легкий укус, смягченный длинным движением языка, вызвал уже не стон, а легкий вскрик, ведь Господин одновременно сжал крохотные напрягшиеся горошины ее сосков, и покатал их в пальцах, заставляя щеки девушки гореть от стыда и внезапного удовольствия.
В тот момент, когда она сжала ноги, борясь с неожиданно прихлынувшей волной внизу живота, повелитель закончил свое «украшение», полюбовался буквально миг ее грудью, и ожерельем следов на шее, а потом вернул на место нижнюю сорочку, платье, шемизетку, расправил его, разглаживая на болезненно-чувствительной коже и дернув на последки ленту, освобождающую руки, вернулся к столу:
– Теперь кажется можно перекусить, – сказал он лукаво поглядывая на пунцовые щеки сотрапезницы.
Авалон была готова провалиться сквозь землю и в то же время испытывала к мужчине невероятную благодарность. Она была уверена, что жестокое обращение купца и вторгшиеся в ее жизнь невзгоды давно выжгли ее чувствительность, истребили самую возможность краснеть и вспыхивать от прикосновения, но Господин доказал ей, что это не так.
Они довольно быстро и молча поели, а затем повелитель повел девушку к следующей части пещеры.
– Здесь у меня хранятся веревки, шнуры, и специальные стойки, – менторским тоном начал он. – Вот веревка из конского волоса. Она грубая, колючая, ее нельзя использовать на нежных местах, потому что ранки долго не заживают, зато ею прекрасно можно стянуть человека в одежде, или в чехле из буйволиной кожи.
Авалон непонимающе хлопнула глазами. Она не понимала, зачем нужно связывать человека в кожаном чехле? Впрочем, слушать пришлось внимательно, ведь каждая веревка прикладывалась к ее коже. И вскоре ее руки, плечи, и даже талия ощутили давление плотных витков.
Льняные, шелковые, убранные в бархатные чехлы и свитые их мягчайших перьев заморских птиц веревок было великое множество, но Господин явно спешил, небрежно отбрасывая инвентарь на руки Безликим, точно предвкушая какую-то особенно забавную шутку.
