Денбург говорил, что те, кто первым начинает плакать, наверняка выживут. Увидев слезу, катящуюся по щеке Ланселота, Хиллис поняла всё, что он хотел сказать.
После того как группа Ланселота попросила комнату и не смогла остаться из-за того, что гостиница была полностью выкуплена, паладины попытались их прогнать, выставив на обозрение боевой дух, от которого гостиница задрожала.
Ее понимание ситуации было не лишено правды. Даже владелец гостиницы, наблюдавший за происходящим, понял это.
Реальность была немного иной, но это стало правдой после выступления Ланселота. Его невинный взгляд был настолько убедительным, что обманул даже Хиллис, которая привыкла иметь дело со старыми лисами в храме.
– Есть что сказать? – спросила Хиллис, глядя на паладинов.
У паладинов не нашлось, что ответить, они были связаны приказом «Молчать» и не могли открыть рта.
Не получив ответа, Хиллис суровым взглядом обратилась к ним:
– Вы – священники. Я знаю, ваша работа – владеть мечом, быть щитом Божьим и сокрушать врагов Божьих. Но прежде всего священник должен нести милость Божью. Преследуя невинных, вы думаете, что поступаете правильно?
Паладины по-прежнему не могли ответить. Хиллис продолжила проповедь, не обращая на это внимания.
– Вы задумывались о том, что каждый ваш поступок может запятнать имя Бога? Бедные, богатые, благородные и простолюдины – все равны перед Богом. Как Святая, я разочарована увиденным. Итак…
Закончив говорить как командир, Хиллис глубоко вздохнула и выкрикнула:
– Головы вниз, подонки!
Паладины мгновенно отреагировали и опустили головы к полу, держа руки за спиной.
Увиденное зрелище взволновало Ланселота:
– Э-э, это, пожалуй, немного чересчур…
Увидев, как вздулись вены на шеях паладинов, Ланселот попросил Хиллис о снисхождении. Ланселот изначально намеревался добиться того, чтобы Лейша осталась в гостинице, а не подвергать паладинов суровому наказанию.
– Нет, это – испытание от Бога. Вам не стоит об этом беспокоиться, – ответила Хиллис.
«Нет, это не Бог их испытывает. Это ты испытываешь их, не так ли?» – подумал Ланселот, но не решился озвучить свои мысли, увидев доброжелательную, но в то же время резкую улыбку Хиллис.
Хиллис продолжила, плавно опустившись на спину ближайшего рыцаря.
– Я ещё не представилась. Меня зовут Хиллис, меня незаслуженно называют Святой в храме. Я связана с Великим храмом Персиваля.
– Эм, простите, ему, наверное, тяжело? – осторожно спросил Ланселот.
Когда Ланселот выразил беспокойство о паладине, лежащем под Хиллис, та выглядела поражённой.
– О, боже мой! Я что, выгляжу такой тяжёлой?
– Нет, я не это имел в виду, – пробормотал Ланселот.
Хиллис улыбнулась смущённому Ланселоту. Затем она похлопала по спине рыцаря, на котором сидела, и спросила:
– Я тяжёлая?
Рыцарь чуть было не ответил: «Да!», но, к его счастью, все ещё был связан приказом «Молчать» и не мог ответить.
Не получив ответа, Хиллис некоторое время хмурилась, а затем поняла, что рыцарь не может ответить, потому что ранее она отдала приказ, наделённый божественной силой.
– Отвечай! Я тяжёлая? – повторила Хиллис свой вопрос.
На повторный приказ рыцарь ответил громовым голосом:
– Нет! Святая Дева легка как пёрышко!
Хиллис приказала отвечать, а не говорить правду.
Хиллис вновь взглянула на Ланселота и улыбнулась:
– Вот что он говорит. А теперь не могли бы вы представиться?
Ланселот понял, что до сих пор не представился, и начал говорить:
