– Нет-нет, вы мои гости, – попытался вежливо отказаться от платы Камаль.
– Бери, говорю. Что не возьмешь? Ну, как хочешь.
Пожав друг другу руки, они раскланялись, и Алексей, сунув деньги обратно в карман, вернулся к свои спутницам.
Чаепитие заняло не более четверти часа, да и то лишь потому, что пришлось ждать, пока голимый кипяток остынет на жаре. Утолив наконец жажду, все трое, словно по команде, вышли из-за стола и, помахав на прощанье чайханщику, молча направились к машине. Меньше чем через час они вернулись в миссию и, немного уставшие от поездки, разошлись каждый по своим делам…
В субботу вечером тонкий аромат азербайджанской долмы, исходивший из распахнутых окон кухни Муфтаевых, словно дурман, разил наповал всякого, кто находился по соседству. Традиционный семейный ужин, приготовленный местными кухарками, казался мосульским мужчинам в этот вечер пресным и невкусным, и они, расположившись на террасах и крышах домов, втягивали ноздрями струйки нежного запаха виноградного листа, рубленой баранины, чеснока и специй и, слегка расстроенные своим отсутствием на празднике жизни, устроенном Рейхан Касумовной не для них, всячески выказывали жёнам неподдельное раздражение.
В отличие от них гостям профессора Муфтаева и его супруги посчастливилось насладиться душевной атмосферой и прекрасной бакинской кухней: радушные хозяева слыли истинными хлебосолами и всегда охотно принимали у себя друзей и коллег, будь то званый ужин или простое чаепитие. К тому же, обладая энциклопедическими знаниями во многих областях, профессор умел облечь их в красивую словесную форму и, как всякий великолепный рассказчик, словно магнит, притягивал к себе таких же, как он, интересных людей. Помимо Ивана Фёдоровича и Галины Вадимовны, в этот тёплый субботний вечер Муфтаевы пригласили к себе Алексея и несколько молодых учёных, успевших обзавестись семьями. Они работали под руководством профессора на раскопках в Синджарской долине.
В таком составе компания встречалась уже не в первый раз. По заведённой традиции для удобства общения каждому гостю в своё время был присвоен особый псевдоним, состоящий, как правило, из начальных слогов имени и отчества. Его использование придавало встречам характер интеллектуальной игры, позволяло мгновенно переходить на дружеское «ты» и одновременно подчёркивало принадлежность к кругу друзей. Таким образом, к хозяину все обращались не иначе как Рафибр, а к хозяйке – Рекаса. Нетрудно догадаться, кто скрывался за псевдонимом Гальвады. По её же просьбе за Иваном Фёдоровичем закрепили самое короткое имя – Иф. Супруги Михаил Петрович и Мария Львовна Ильины приняли соответственно имена Михпет и Мальва, а Валерия Геннадьевича Сущина и его жену Елену Павловну нарекли Валгеном и Елепой. Единственным, чьё имя почти не модифицировали, остался Алексей. Во-первых, он был самым молодым из всех присутствующих и к нему никто и никогда ещё не обращался по имени и отчеству, а во-вторых, никто, кроме Ифа, этого отчества просто не знал. К тому же сам Алекс так и не смог переселить себя и продолжал ко всем обращаться на «вы».
К восьми часам вечеринка была уже в самом разгаре – все закуски на столе продегустировали, все последние новости обсудили, а мужчины уже не раз выходили покурить на террасу и возвращались, чтобы поднять бокалы за присутствующих дам и науку. Все ждали долму.
