Его остановил крик Весты – еле слышный за свистом ветра. Верная косатка не ушла на юг, что было бы безопасней. Может быть, Йохан и не услышал ее крик, а… почувствовал. С ним такое случалось. Косатки иногда издают звуки на частотах, которые человек не слышит, но чувствует. И на этот раз снова не было сомнений – надо оставить тело здесь и со всех ног бежать вверх. Потому что Большая волна совсем близко.
Тело он положил на камни не без сожаления, но с явным облегчением…
Кажется, что перед приходом Большой волны все замирает вокруг, стихает ветер и мир погружается в безмолвие. Но это только кажется. Цунами нет дела до шторма, высокой ветровой волны, туч на небе. Замирает сам человек – в восторге и ужасе перед гневной Планетой.
Когда Большая волна поднимается над берегом, будто встает во весь рост, от нее невозможно оторвать взгляд. Она совсем не похожа на ветровую волну: в это время ее «хвост» еще за горизонтом и несется навстречу берегу со скоростью в сотню узлов, толкает волну сзади многотонной, многокилометровой массой…
Йохану никогда не доводилось убегать от цунами, но и тут он остановился, повернулся лицом к океану, прижался спиной к скале и замер, думая, что теперь его участь решит сама Планета: достанет его волна или нет? Раздавит ударом ветра о камни или сбросит с тропы в бушующую воду? Он не чувствовал страха – наоборот, на него сошло странное уверенное спокойствие, не имеющее ничего общего с обреченностью.
Огромная волна ударила в берег далеко под ногами – более всего это походило на взрыв. Вода с сумасшедшей скоростью взметнулась вверх, но Йохана не достала – и брызги, долетевшие до лица, были похожи на пули… По ощущениям. Как и положено при взрыве, по скалам покатилась крупная дрожь, и не ветер, а именно дрожь земли в самом деле едва не сбросила Йохана с тропы. Сверху посыпались камни, но чуть в стороне – ни один из них его не задел.
Вздыбившийся океан с рокотом бушевал под ногами, сотрясая островок, – волна все равно катилась на юг, растеряв не слишком много силы…
Тело Игоря унесло в океан, а целехонький каяк лишь сдвинулся с места… Йохан поднялся на площадку, где оставил ребят, но застал там только двоих – Калева и Юну.
– А… Где третий? – спросил он, обмирая от страха.
– Миша пошел наверх, – невозмутимо ответил Калев. – На разведку.
– На какую разведку? – устало выдохнул Йохан. – Вам разве не ясно было сказано ждать меня здесь?
– А если бы вы не вернулись? Если бы не успели подняться? – рассудительно парировал Калев.
– Я вернулся… – проворчал Йохан. – Пошли. Скоро придет вторая волна, стоит убраться со скал до ее появления.
Теперь, когда опасность миновала, он с ужасом вспоминал, как прижимался к скале всем телом и впивался в камень ногтями… Обнажившееся вокруг острова дно лучше любых часов показывало время прихода второй волны.
Взлетевшие над морем скалы заканчивались относительно ровным плато, где бушевал пронзительный ветер, и укрыться от него было некуда. Впрочем, оттуда рукой было подать до метеоточки.
Алекс, обхватив колени, сидел у края скал прямо на камне и невозмутимо смотрел в океан. Миша стоял над самым обрывом, в двух шагах от Алекса, и разглядывал его сверху вниз, слегка склонив голову набок, будто ждал, когда же что-нибудь изменится.
Вторая волна не заставила себя ждать, Йохан едва успел схватить Мишу за руку и дернуть от края пропасти, когда островок тряхнуло новым тяжелым ударом. Вторая волна обычно существенно слабее первой, на нее никто не смотрит завороженно, как на первую. Третью же можно и вовсе не заметить, но потерять равновесие от неожиданного толчка второй волны нетрудно.
