– И потом, – поспешил добавить маршал, – если бы граф прочел это письмо, он оставил бы его у себя: это бесценное сокровище.
Бальзамо тихонько покачал головой.
– Ах, сударь, – возразил он, – такое средство годится для тех, кто распечатывает письма, чтобы узнать их содержание, а не для тех, кто, подобно мне, читает сквозь конверты… Нет, это не по мне!.. К тому же чего ради мне губить господина де Шуазеля и госпожу де Граммон? Вы пришли ко мне за советом, по-дружески, как я полагаю, – и я отвечаю вам тем же. Вы просите, чтобы я оказал вам услугу, – я оказываю вам ее. Не собираетесь же вы, надеюсь, предлагать мне плату за совет, как прорицателю с набережной Ферай?
– О, граф! – простонала г-жа Дюбарри.
– Что ж! Я даю вам совет, но вы, по-моему, не понимаете меня. Вы сказали, что хотите свалить господина де Шуазеля и ищете к тому средство; я предлагаю вам такое средство, вы подтверждаете, что оно вполне вам подходит, я даю его вам в руки, а вы не верите!
– Да, но… Да, но… Граф, помилуйте…
– Я же говорю вам: письмо существует, поскольку я располагаю его копией.
– Но скажите хотя бы, кто вас уведомил, господин граф? – вскричал Ришелье.
– А, вот оно что. Кто меня уведомил? Вы в одну минуту желаете узнать столько же, сколько я, труженик, ученый, прикосновенный к тайнам, проживший на свете три тысячи семьсот лет.
– О-о! – разочарованно протянул Ришелье. – Вы портите, граф, то доброе мнение, которое я себе о вас составил.
– Я не прошу вас мне верить, герцог; в конце концов, это не я разыскивал вас во время королевской охоты.
– Герцог, он прав, – промолвила графиня. – Господин Бальзамо, умоляю вас, не теряйте терпения.
– Тот, у кого есть время, никогда не теряет терпения, сударыня.
– Будьте так добры, добавьте эту милость ко всем прочим, которые вы нам уже оказали, и ответьте нам, каким образом вы проникаете в подобные тайны?
– Я сделаю это без колебаний, – медленно, словно подбирая каждое слово, отвечал Бальзамо. – В эти тайны меня посвящает голос.
– Голос! – одновременно воскликнули герцог и графиня. – Есть такой голос, который все вам сообщает?
– Да, все, что я хочу знать.
– И этот голос сказал вам, что именно написала брату госпожа де Граммон?
– Уверяю вас, графиня, что так оно и было.
– Но это чудо!
– А вы не верите в чудеса?
– Ну, знаете, граф, – заметил герцог, – да разве в подобные вещи можно поверить?
– А поверите вы, если я скажу вам, что делает сию минуту гонец, который везет письмо господину де Шуазелю?
– Еще бы! – воскликнула графиня.
– А я, – возразил герцог, – я поверю, если услышу голос… Но видеть и слышать сверхъестественные силы – эту привилегию присвоили себе господа некроманты и чародеи.
Бальзамо поднял глаза на г-на де Ришелье, и на лице у него появилось столь странное выражение, что по телу графини пробежала дрожь, а равнодушный скептик, именовавшийся герцогом де Ришелье, почувствовал в затылке и в сердце какой-то холодок.
– Да, – сказал Бальзамо после долгого молчания, – сверхъестественное вижу и слышу я один; но, когда ко мне приходят особы вашего ранга и ума, герцог, и вашей красоты, графиня, я открываю свою сокровищницу и делюсь… Вы в самом деле были бы рады услышать таинственный голос, извещающий меня обо всем?
– Да, – отвечал герцог, сжимая кулаки, чтобы справиться с дрожью.
– Да, – трепеща, прошептала графиня.
– Ну что ж, господин герцог, что ж, графиня, вы услышите этот голос. Какой язык вы предпочитаете? Он владеет любым.
