Однако, стена внезапно закончилась и Лера начала отступать назад, туда, откуда пришла. Надежда на спасение, вроде бы, снова забрезжила за спиной, но...
Женщина в гневе ужасно самонадеянна.
Иначе бы была готова к падению и не наглоталась бы воды из бассейна.
- При…дурок, - выплюнула Лера, откашливаясь и хватая жгучий воздух раздражёнными трахеями. - Я плавать не умею!
Одежда на Лере намокла, кроссовки потяжелели и тянули ко дну. Дышать все ещё было больно, в правом ухе неприятно хлюпало и глаза застилало влажной пеленой.
- Тогда советую держаться за меня. Ты же мне запретила тебя трогать.
И правда. Лера балансировала над поверхностью воды и не шла ко дну топориком только благодаря тому, что Граф все ещё прижимал ее к себе полотенцем.
- Леррра, - прохрипел он, когда женщина все-таки пересилила личность и ухватилась за мужские крепкие плечи, - больно будет только в самом начале, потом будет очень хорошо… Лера…
Рот… влажный и горячий, такой ненавистный рот совершенно по хозяйски захапал ее губы, языком вломился между ними и начал бой с причиной почти всех Лериных проблем. А она пыталась делать несовместимые вещи: держаться за Графа, чтобы не нырнуть с головой под воду и колотить по нему кулаками, выбивая вверх брызги. Такие кадры достойны журнала National Geographic, как частный случай дикой природы, в которой сильный всегда ест слабого. Художественная литература к такому Леру не подготовила.
- Три откровения от Леры Новодворской… - проговорил вдруг Граф, оторвавшись от ее губ.
- Ч-что? - она опешила, но почувствовала носками кроссовок дно и начала потихоньку отступать к бортику.
- Меняю Есенина на три главы о том, как хорошая девочка Лера отдаётся плохому дяде.
- Ты больной извращенец, который решил, что ему все можно! Зачем тебе я? Поставки свежих тел к барскому столу закончились?
- Тел хватает. Я хочу хоть раз по-настоящему выебать мозги!
- Тогда будем считать, что все уже случилось, поздравляю, ублюдок! - Лера сама поразилась тому, как быстро нашлась с ответом, находясь в заторможенном состоянии. Это придало сил и она оттолкнула от себя ненавистную тварь, ринулась к лестнице.
Промокшая одежда и обувь весила как ещё одна Лера. Выйти из воды с грациозностью Венеры не получилось, она буквально выползла из воды на пузе, как земноводное. Чавкать мокрыми кроссовками через весь дом, по лестнице на третий этаж Лера посчитала более унизительным, чем дефиле в наряде Евы. Она стянула сначала один башмак, зашвырнув его в торчащую над водой голову Графа, промазала. Сняла второй, отправила следом - тоже мимо. Граф смотрел, как она стягивает мокрые штаны и… улыбался, мразь. Но когда Лера вылупилась и из футболки, физиономия его пошла волновыми искажениями.
- Я вне воли не размножаюсь! - бросила Лера, едва управляя речевым аппаратом, развернулась и гордо зашагала прочь...
12. Глава 12
Лобовым столкновением с творческим кризисом можно назвать «пиздец», если есть силы на фразу из нескольких полностью цензурных слов. У Леры их не было. Всё! И слова и идеи закончились. Она могла только, как примитивный организм, руководствоваться двумя рефлексами: хочу/не хочу. Хочу домой - не хочу в бабушкину квартиру. Хочу в Москву - не хочу жить, как раньше. Но книгу эту чёртову хочу. И не хочу, чтобы граф трогал.
Или хочу?
Эта неопределённость заставляла нервно мерить широкими шумными шагами комнату. Их Лера начала считать, выйдя из душа, и никак не могла довести процесс до конца. Где-то на середине пути забывала порядковый номер и начинала сначала. Так и ходила от стены к окну и обратно, поправляя сползающий на лоб махровый тюрбан.
