— Неужто, видящая? — едва слышно пробурчал он себе под нос. А потом уже громче, но все равно достаточно тихо, чтобы я едва-едва разобрала его слова: — А вы зрите в корень, ваша милость, не знаю, откуда это известно вам, но в дальней части горной гряды, принадлежащей графу, есть шахты, в которых добывается подгорное серебро. Или добывалось…
На меня посмотрели со значением. А мне потребовалось больше минуты, чтобы вспомнить слова, сказанные мне врачом: «Кольцо из подгорного серебра…» Брови непроизвольно поползли на лоб, и я уставилась на Петера. Тот кивнул. Мол, да, так и есть, не сомневайся. Однако-о-о-о-о… А потом я вспомнила слова этого Пайера. Нервно хлебнула уже наполовину остывшего напитка из кружки и поинтересовалась:
— Погоди, Петер! Что-то у меня картинка с картинкой не сходится. Подгорное серебро очень дорогое, но при этом этот крикун орал, что поместье почти разорено. Или он не то имел в виду, когда орал, что покойная графиня с трудом расплатилась со сборщиком налогов?
Лохматая голова мужика поникла, как у накосячившего сенбернара:
— То, ваша милость, — тяжело вздохнул он. — Видите ли, дорогу к шахтам знал лишь граф. С тех пор, как его сиятельство умерли, никто из нас к шахтам не ездил. Живы ли вообще рабочие, понятия не имею. Управляющий пытался тропку найти в прошлом году. Почти неделю бродил по горам, самого нашли едва живого. А наши, местные, и вовсе боятся туда соваться. Горы своего просто так не отдают. Сказывают, жила эта была жалована демиургами прадеду покойного графа за какие-то магические заслуги, — Петер говорил это с придыханием, с лихорадочно сверкающими глазами. Будто рассказывал какую-то сказку или страшилку. — Но уже отец их сиятельства магом не был. Я сам не местный, прибился после ранения, да так и остался. Оженился вот на местной… Но не в этом суть, — торопливо оборвал он сам себя, поймав мой взгляд, — к чему я веду: дед моей супружницы сказывал, что отец покойного графа родился с магическим даром. А потом что-то произошло. Дед в поместье вхож не был и подробностей не знал. То ли по молодости отец их сиятельства надорвался и перегорел, проводя незаконные опыты, то ли вовсе профукал дар, не став обучаться им управлять. Но вот с тех пор и пошла на убыль добыча серебра. Графство стало хиреть, да. Как было в последнее время, пока их сиятельство еще были живы, не скажу. Граф меня к этим делам не допускал, говорил, что мое дело — охрана поместья. Но все налоги выплачивались вовремя и в полном объеме, в поместье, деревне и хуторах всего было вдоволь. А теперь вот… Хорошо, ежели весна будет ранняя. А если холода задержаться, то нам даже дров может не хватить. Потому Берта и отдала распоряжение не топить в тех комнатах, в которых никто не живет…
— А в тех, в которых живут, топить еле-еле, — насмешливо отозвалась я и хлебнула уже окончательно остывшего чая, как я решила про себя называть этот напиток. — Вот наследник и заболел. А теперь пришлось платить доктору за лечение. Видишь, какая экономия?
Даже сквозь растрепанные космы Петера было заметно, как мужик покраснел. И мне вдруг сделалось его жалко. Ну в самом же деле, не он ведь виноват в том, что произошло? Хотя последствия придется разгребать всем.
— Ладно, — вздохнула я, поднимаясь с нагретого места, — пойду искать того, кто сможет мне больше рассказать, что происходит в поместье и чего нужно опасаться в первую очередь. А та, Петер, обеспечь безопасность такую, какую только сумеешь, понял? Как для собственного сына!
