– Князь, к тебе богатырь новгородский, Глеб Никитич, – тиун (слуга князя старорусск.) низко поклонился.
– Зови давай, заждался ужо, – Князь Муромский, Юрий Ярославович, встал со скамьи и с удовольствием потянулся. Давненько он поджидал Глеба, дело срочное было.
– Князь Новгородский тебе поклон шлет, – богатырь протиснулся в широкую дверь.
Казалось, пол княжеской горницы гнется и скрипит под тяжелым шагом новгородского борца с нечистью. Одет Глеб был просто – белая рубаха – косоворотка, подпоясанная кушаком, синие штаны заправлены в сапожки сафьяновые. Вид как у увальня деревенского, а так и не скажешь, что на поле брани десяток басурман иноземных враз положить может.
– Василия отправил я в Чудь, с ведьмой разбираться, не скоро воротиться, – князь хитро подмигнул собеседнику.
– Вот это гоже, – расплылся в улыбке Глеб, – теперича мы с евоной молодой женой без помех-то плотно и потолкуем.
…
Василий, богатырь Муромский, борец с нечистью, придержал коня на взгорке. А и лепота вокруг. Солнце радостно лучится навстречу, зеленые луга сочные так и зовут вперед, к дому родному. Птички чирикают. Ветерок несет яблок спелых запах. Вона за пригорком и Муром ужо показался, а там, глядишь, и до двора родного недалеко. А в избе то женушка милая ждет, чай пол подмела да щи наварила. Путь – дорога, считай сама под копыта коня то ложиться. Всадник какой-то по ней скачет навстречу. Всадник?
– Василий Ильич, – запыхавшись, уважительно склонился в седле посыльный – князь к себе немедля зовет, поспешать просит.
…
– Здоровья тебе, княже, прости что грязный да неумытый с дороги, сам поспешать велел, – Василий вошел в горницу, стряхивая пыль с кольчуги, – и тебе здоровья, Глеб Никитич, – завидел Василий богатыря, – никак без помощи муромской в землях новгородских не обойтись?
– Ну что ведьма – то чудская? – князь указал Василию на место за столом перед собой.
– Ведьма та травница. Людей лечит, да скотине помогает. А байки про страшных ведьм в ступах да с метлами в руках – то россказни испужавшихся трусливых иноземных путешественников. Считай, напрасно съездил.
– Тут дело к тебе, – опустил глаза князь, – Глеба Никитича вот послушай.
– Дело зим десять тому было, – проговорил собравшись, наконец, Глеб,– жил в Венгерском королевстве сын графский Владислав. И не знали б о нем ничего, кабы не любовь великая. Влюбился он в девушку простую, Иванку. Любились они, радовались, да недолго. Родители другую невесту сыну нашли, кровей дворянских. Выгнал тогда Владислав свою любимую прямо в лес. Да на мороз. Да в ту же ночь и пожалел об этом. Болезнь страшная Владислава охватила. Стал он на людей бросаться, кусать их, да кровь их пить. Крови, значит, дворянской захотел – вот кровь то и получил.
– Так то ж заклинание кровавого поцелуя, – вступил Василий, – только убить бедолагу, да в гроб каменный замуровать, что б не встал, ежели конечно ведьму не поймать.
– Правда твоя, – подтвердил Глеб, – стали, значит, они Иванку ту ловить, да не поймали. Но так быстро девица убегала, что туфельку то свою и потеряла. А сам знаешь, что по туфельке той ее найти то и можно, как она не меняй лицо свое. Туфелька то святой водой омытая, только этой ведьме на ногу и налезет. Никому более. Стали искать везде в графстве, туфельку всем девицам примеривали, да не поймали. Граф то суровый был. Сына в гроб каменный положил. Да замуровать в склепе велел, что б зараза наружу не вырвалась.
