– В себя надо верить, в себя, – Мишель нахмурился. – А теперь оставьте нас.
Анет и санитары вышли из палаты. Дюран подошел к кровати пациента.
«Душа Наполеона. Что она нашла в этом тщедушном теле? Что она хочет нам сообщить? Чего еще не сделал император там, тогда? Кажется, русский психиатр Невзоров тоже склоняется к тому, что души давно умерших беспокоят живых, и чаще психически неустойчивых. Пока что это его версия».
Телефонный звонок сотового телефона прервал размышления:
– Але, Мишель, здравствуйте. Это Невзоров.
– О! Николай Васильевич! Как это у вас говорят, легки на помине.
– А вы что, вспоминали про меня?
– Да, только что.
– Ну так все очень просто. Я думал о вас и решил позвонить. Помните, Мишель, про наш разговор о переселении душ этой весной, когда я был у вас в Париже, на симпозиуме?
– Да, конечно, – удивленно ответил Дюран. – А почему вы спрашиваете?
– Дело в том, Мишель, что я намерен провести эксперимент, пока негласный. Сами понимаете, вопрос о душе довольно щепетильный. И в этом отношении мне нужна ваша помощь там, у вас, во Франции.
– И в чем она должна состоять?
– Дело в том, что наши с вами пациенты чаще других мнят себя Наполеонами. И вот у вас легче провести эксперимент, так сказать на родине у императора, в обстановке ему знакомой и родной. Мне кажется, ваши памятники времен Наполеона, картины, обстановка дворцов могут спровоцировать пациента на какие-нибудь воспоминания и тем самым поговорить с самим императором, – голос Невзорова в конце фразы прозвучал возбужденно. – Вы понимаете, Мишель, поговорить с самим Наполеоном.
– Простите, Николай Васильевич, – как можно мягче сказал Дюран, – но я пока не готов принять вашу догадку о переселении душ.
– Это не моя догадка, Мишель! – вскричал Невзоров. – Вся история человечества говорит об этом. Тем более что для проведения подобного эксперимента у нас здесь есть все основания, и, как мне кажется, довольно веские. В случае удачи я предоставлю вам видеоматериалы.
Император стоял у окна и смотрел во двор. Во дворе охранная рота английских солдат выполняла строевые упражнения. Уильям, командир роты, решил опять взбодрить своих залежавшихся подопечных. Здоровенного роста, он внушал к себе уважение.
В дверь постучали:
– Кто там, я никого не жду! – крикнул Наполеон.
– Простите, сир, это я, Мюрат.
Император резко обернулся:
– Мюрат?
Он пристально оглядел вошедшего с ног до головы.
– Вас не узнать.
– Два года тюрьмы изменят кого угодно, сир.
– Как вы оказались здесь?
– Меня выслали из Франции, разрешили по пути в Бразилию навестить вас.
– А где сестра моя, Каролина?
– Она в Австрии. После обустройства я собираюсь вызвать ее к себе, но она не хочет покидать Европу, поэтому я пока один.
– Вас тоже покинули, как вы меня тогда.
Мюрат, потупив голову, молча стоял.
– Вы боитесь смотреть мне в глаза, Иоахим. Если бы вы командовали тогда, при Ватерлоо, моей кавалерией, все было бы иначе. Маршал Ней взял не ту саблю, поэтому мы проиграли.
– Сир, я готов был сражаться вместе с вами, но вы прогнали меня.
– Да, прогнал, потому что вы предали меня, Мюрат. Вы бросили меня в самый тяжелый момент и уехали в Неаполь. А вот теперь, когда вас выгнали оттуда, вы приползли ко мне, потому что это я дал вам корону Неаполитанского королевства и вы хотели вернуть ее обратно с моей помощью. Вы были моим другом, и вот теперь, когда моя сестра отказалась от вас, вы посмели опять прийти ко мне, чтобы заручиться моей поддержкой. Вы все еще считаете, что я, находясь за три тысячи километров от Франции, могу на кого-то повлиять. Бросьте. Езжайте в свою Бразилию. И если вам посчастливится увидеть мою Каролину, передайте ей, что я люблю ее, как и прежде. А теперь оставьте меня, Мюрат. Мне тяжело и больно на вас смотреть. – Император отвернулся к окну.
