GRANMA – вся ПРАВДА о Фиделе Кастро и его команде - страница 52



У входа в гостиницу в Нуэва-Хероне, столице печально известного острова Пинос, на углу улиц 39 и 20 Фидель увидел Луиса Орландо Родригеса, директора газеты ортодоксов «La Calle». Заметил он и стоящего рядом с ним журналиста и уважаемого историка Гидо Гарсию Инклана.

– Каковы ваши планы на будущее? – это был голос Орландо.

– Мы остаемся на Кубе, не собираемся покидать страну. Мы продолжим нашу борьбу с существующим режимом, который пытался нас смирить. Мы будем бороться с правительством. Нельзя терпеть, чтобы страной правили гангстеры и воры! – спокойно ответил от имени всех монкадистов Фидель.

– Насколько ты верен ортодоксам? – не унимался уже другой голос. Интуиция подсказывала Фиделю, что такая настойчивость в выяснении его верности партии, основанной Эдуардо Чибасом, не случайна и имеет определенный подтекст. Хоть ее основатель и назвал свою партию Партией кубинского народа, сам Чибас был и оставался ярым антикоммунистом.

– Я никогда не покидал этой партии. Что же касается того, как быть дальше, то я должен решать этот вопрос с моими товарищами и соратниками. Я никогда не принимаю решения единолично. Тем более теперь!

Все присутствующие перешли из фойе в салон гостиницы. Фидель понял, что пора брать инициативу в свои руки. Он спокойно сел за стол. Рядом с ним так же спокойно и уверенно разместился Хесус Монтане. Их стол окружили монкадисты и родственники. Спокойствие тех, у кого собирались брать интервью, передалось присутствующим.

– Я вижу, к нам проявляют огромный интерес. Что ж! Я готов открыто и искренне ответить на все ваши вопросы. Не собираюсь скрывать своих убеждений.

Установившуюся ненадолго тишину, которая скорее была похожа на неожиданное замешательство журналистов, нарушил вопрос, который показался кощунственным не только монкадистам.

– Может ли Батиста, подписавший закон об амнистии, рассчитывать на какие-либо компромиссы с вашей стороны?

«Только этого не хватало, – подумал Монтане, – чтобы закон об амнистии был преподнесен как заслуга Батисты».

– Ну нет! – мгновенно вздрогнул не только Фидель. – Нам не нужна свобода ценой бесчестия! Лучше тысяча лет тюрьмы, чем потеря хотя бы одного грамма нашей чести.

Тут чей-то торопливый голос даже не спросил, а как-то трусливо и в то же время нагловато выкрикнул вопрос, вызвавший негодование Фиделя, которое разделили почти все присутствующие. Суть вопроса можно было понять только по ответу Фиделя.

– Так вас интересует, – произнес Фидель, чеканя каждое слово и стараясь быть как можно более спокойным, – не сожалею ли я о событиях 26 июля у стен Монкады? Так я вас понял? Нет! Решительно нет! Никогда не раскаивался и не сожалел! И никогда не стану сожалеть об этом.

Все обратили внимание на то, как точно поставил Фидель ударение на словах «не стану». И тут же следующий вопрос снова окунул его в политическую битву.

– Каково ваше отношение к другим политическим партиям?

– Мы – за моральное единство народа. Наша задача – мобилизовать массы. Наше освобождение для нас – не праздник и не отдых! Оно обязывает нас к выполнению долга: продолжать борьбу против деспотов в интересах народа. Деспоты приходят и уходят, народ – остается!

– Правительство стоит за то, чтобы все вопросы решались мирно. Вы же постоянно подчеркиваете необходимость борьбы. Как это понимать? – выкрикнул юркий, непоседливый, нетерпеливо оглядывающийся по сторонам человек неопределенного возраста.