Гречанка из Пентикопоса - страница 3

Юлия Борисовна остановилась в удивлении: «Посмотрите, пожалуйста, словно мысли мои читает. Не о банальной любви… Ишь ты! Интересная особа, весьма, весьма. А она мне, понимаете ли, нравится!»

– Екатерина Николаевна, вы заметили мою негативную реакцию после того, как употребили выражение «я дружила с парнем», не так ли?

– Да.

– А позвольте спросить, почему вы думаете, что я чего-то заранее опасаюсь?

– Я предполагаю, что к вам часто обращаются девушки, которые считают, что они больны из-за переживаний по поводу несчастной любви или предательства любимого человека. И вы, может быть, решили, что и я из их числа. А вам всё это надоело! Ведь так? Но моя история не про то, не про любовь. Вернее, не без любви, конечно. Но любовь – не основное здесь. Я не знала, к кому обратиться за помощью, вот, рискнула чуть-чуть пооткровенничать с подругой, и она дала мне ваши координаты.

Юлия Борисовна вдруг почувствовала, что от девушки веет чем-то, что принято сейчас называть «энергией», и резко ощутила, что усталость-то как рукой сняло. Кто кому из них помогает, вопрос.

– Скажите, мне можно называть вас просто по имени?

– Конечно, можно.

– Так, Катя, продолжайте.

 Катя вняла.

– Парень, Сергей, он очень хороший человек. Мы с ним крепко подружились. Мне даже кажется, что дружба нас объединяла сильнее, чем чувство, которое бывает между юношей и девушкой. Совпадали интересы, увлечения. Мы пропадали в библиотеке, готовились вместе к парам, ходили в театры. Он всячески поддерживал моё хобби, я занималась художественной самодеятельностью в институте. Я не пропускала его шахматные турниры. Не разлей вода, короче. Я была знакома с его родителями, они во мне души не чаяли. И мои родители отлично знали Серёжу. Такая, понимаете ли, полудетская-полувзрослая дружба-любовь. Он не признавался мне пока в этой самой любви, но я остро чувствовала, что он жить без меня не может. Я же ни о чём не задумывалась. Мне было легко и свободно рядом с ним. Хоть иногда имели место мелкие разногласия (их даже и ссорами не назовёшь), но потом мы мирились. Было хорошо. В отношении к нему я испытывала, наверное, что-то смешанное из любви девической и сестринской. И всё же наступил момент, когда Сергей осмелился говорить о своих чувствах. Вы можете представить моё душевное состояние? Я была на вершине счастья. Меня любят, мне в этом признаются, меня просят стать женой. О таком счастье мечтает каждая девушка! К тому же мне нравился Серёжа, очень нравился! Так вот, в тот вечер его родители уехали в гости к знакомым. Так мы оказались вроде бы близки, – Катя вздохнула грустно, – но не до конца.

– То есть?

– Тут-то впервые со мной и началось…  Он, как водится, стал проявлять себя, и я была всей душой открыта ему. Но когда я приблизилась к его лицу в темноте (вы не обращайте внимания, я буду сейчас… потекут слёзы), – Катя подняла руку к глазам, – когда я хотела ответить…, я ведь вся горела, всего желала, – то вдруг передо мной встало мужское лицо. Чужое, не Серёжино. Зависло в воздухе чужое лицо, понимаете? Живое лицо! Мне стало страшно! Я дико закричала, так дико и безумно, что Сергей насмерть перепугался. И если он вновь приближался ко мне, то между мной и Сергеем опять появлялся другой мужчина, как наяву! У меня сейчас вновь мурашки по коже…  Извините…

  Мужчина был красив, просто изумительная внешность. Темноволосый, карие глаза, ласковая улыбка, взгляд, полный любви. Молодое натренированное тело просвечивало сквозь странную одежду, она напоминала, знаете, одежду античных греков. И похож он был то ли на грека, то ли на турка. В общем, не славянской внешности. Как-то постепенно, далеко в сознании я начала понимать, что узнаЮ его. Образ его выплывал медленно из моей памяти, будто из колеблющегося тумана: да, я его очень хорошо знаю.