– Так это… твои апартаменты? – мой голос прозвучал неуверенно.
Я машинально стряхнула невидимую пыль со своих штанов, чувствуя себя серой мышкой в этом холодном великолепии.
Роберт, не оборачиваясь, шагнул к кухонному острову из полированного бетона.
– Пока база активна – это мое жилье. Голодна?
Его пальцы ловко открыли матовую дверцу холодильника.
Я медленно прошлась по гостиной, касаясь пальцами бархатистой поверхности дивана. Все было стерильно чистым, безличным – никаких фотографий, безделушек, следов жизни. Лишь на кофейном столе лежал странный артефакт – что-то вроде древнего кинжала в футляре из темного дерева.
– Значит, ты в хоромах, а я в подземелье? – я нарочито подняла бровь, пытаясь скрыть нарастающую тревогу.
Он резко развернулся, и в его зеленых глазах вспыхнуло что-то опасное:
– Ты была в самом защищенном месте на этой базе.
Лезвие ножа для шеф-повара блеснуло в его руке, разрезая помидор идеальными дольками.
Я прикусила губу, опускаясь на барный стул. Наблюдать за его движениями было гипнотично – каждое мускульное сокращение под черной хлопковой тканью, игра сухожилий на предплечьях, когда он шинковал зелень. Мое сердце бешено застучало – грешное влечение смешивалось со страхом.
– Роберт… откуда ты?Ты явно не местный,– спросила я, чтобы прервать тягостное молчание.
Его спина напряглась, как у раненого зверя.
– Моей Родины уже нет, поэтому неважно,– голос звучал глухо, будто из глубины колодца. Нож на мгновение замер в воздухе, прежде чем обрушиться на луковицу.
Я почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Этот ответ породил больше вопросов, но продолжать было бы бестактно. Тем более что ароматы сковороды сводили с ума – чеснок, тимьян, растопленное масло. Мой желудок предательски заурчал.
– Это… омлет? – я невольно облизнула губы, наблюдая, как он ловко переворачивает золотистую фриттату.
– Фриттата с трюфельным маслом.
Он поставил передо мной тарелку, и наши пальцы едва соприкоснулись – его кожа была неожиданно горячей.
Первый кусок расплылся во рту божественным вкусом. Кофе с кардамоном и корицей завершил картину. Последний раз для меня так готовили… Боже, еще в детстве. Неожиданная волна нежности накрыла меня, и я поспешно встала, собирая посуду.
– Оставь, – он сделал движение рукой, и где-то в потолке тихо щелкнуло – вероятно, сигнал для невидимой обслуги.
– Но я…– мой протест замер на губах, когда он внезапно оказался в сантиметре от меня.
Его костяшки коснулись моей щеки, заставив сердце бешено колотиться.
– Как такая хрупкость может нести столько разрушения? Ваш мир несправедлив, малышка,– его дыхание пахло кофе и чем-то металлическим.
Прежде чем я успела отпрянуть, его губы обрушились на мои – жестко, требовательно. Мои кулачки вцепились в его футболку, между желанием оттолкнуть и притянуть ближе. Откуда-то из глубины поднялась странная энергия – горячая, пульсирующая, заставляющая стонать прямо в его рот.
Дикий, нечеловеческий рев потряс стены, заставив дрожать стекла. Роберт оторвался, и в его улыбке было что-то первобытное:
"Кажется, у нас гости…"
