– А потом?
– А потом была война, и никого из них не стало. Аномалы – они ведь всегда к войне, даже если и не Тамарины.
Кеша и Лурин помолчали, отдав дань скорби Арнольду и его необычным котам. По дороге зашли в перелесок, полюбоваться на Кешин прошлогодний шалаш.
Строение немного просело, но все ещё могло вместить двух человек. Однако теперь все его стены были заплетены тонкими белыми нитями, на которых кое-где висели мелкие розовые шарики с белыми трещинами.
– Ух ты, – воскликнул Кеша, – планоморфы!
– Кто? – Лурин остановился в недоумении.
– Шароплюхи. Они же планоморфы. Они растут там, где была настоящая любовь. Или настоящая смерть. Или…
– Настоящая пьянка?
– Не. Бухих они не любят. Говорят, их споры могут выживать в открытом космосе. Эксперименты такие были.
– А в закрытом?
– Тем более. Но кто закроет для них космос? Я не рискну. Вдруг они решат, что я не настоящий, и после меня не вырастут?
– Зато у тебя шалаш настоящий.
Последовавшая после вопроса Кеши логическая цепь вывела Лурина к закономерному вопросу:
– Что ты думаешь об этих HS-излучателях?
– Не знаю, – Кеша пожал плечами. – Они что-то там со временем делают, Вайжа говорил. Останавливают, или зацикливают в отмеренном промежутке. Вот идут двадцать лет, а потом снова эти же двадцать лет, и так до конца времён. Но и конца времён тоже не будет, потому что все время середина. Или секунду завернуть можно. Сделать сбой мирового времени.
Лурин задумался.
– То есть, если эти твои плюхоморфы облучить, они так и останутся розовыми?
– Планоморфы. А вообще их у нас поганками называют… Идем, там наверно бабуля обед приготовила. Как бы не остыл. Я холодный обед не люблю.
– Я тоже, – вздохнул Лурин и поплёлся следом по тропинке, ведущей в Лысые Кохи. Интересно, думал он, а дымных коз тоже кто-то разводил, или как?
…На обед бабушка Кеши сварила суп из чечевицы и каких-то странных креветок со специфическим вкусом; Лурин никогда таких не ел. Впрочем, он и бабушки своей не помнил. Помнил родителей, которые умерли, когда ему было восемь; но и они таких супов не варили. И вообще не ели членистоногих. Во Вражбурге это было не принято.
После обеда друзья выдвинулись на речку, где встретили Клементину и двух ее подруг – упитанную шатенку и худую чернявую. Лурин не запомнил, как их звали, потому что пока они знакомились, Кеша толкал очередную свою мега-идею:
– …ну и перед каждым таким событием, когда мир сильно портят, появляются, конечно, люди, которые говорят: идиоты, что вы делаете, все же схопнется, но обе стороны сразу записывают их в шпионы противоположной стороны, которые хотят навредить их величию. А по итогу мы знаем только тех, у кого получилось спасти мир, а если у кого не получилось? Может, они обречены каждую жизнь встречаться в том же составе и продолжать попытки? Ты не думал?
– …нет, – бормотал Лурин, которого начинало подташнивать от многозадачности. – Очень приятно, Лурин… Да, Клэм, я понял… ага, вечером встретимся… да, конечно… ЧТО?
– Ничего, – обиделся Кеша, когда девочки ушли. – Вот так ты друзей слушаешь.
– Я не могу слушать много друзей одновременно, – покаялся Лурин. – По очереди могу. Но тебя я слышал.
– И что?
– Ничего. Я не хочу ещё раз рождаться за тем же самым. Это как экзамен пересдавать.
– Ладно, – Кеша великодушно хлопнул его по плечу, – я скажу Арнольду с лысыми кохами, чтобы он сам рождался. Может, он так мир спасёт, что после него уже не надо будет.
