– Значит, надо просто больше людей на карьер, – пожал плечами Эллиот. – Глупо, конечно… Но что поделать?..
– Да, надо будет намекнуть на это толстяку при следующей встрече…
– Еще неизвестно, будет ли она вообще. Наш любитель пива уже доказал, что не знает меры… Договаривались на пять бочек, а теперь десять подавай?.. Такими темпами заготовки на их складе не то что перестанут накапливаться, а вообще перестанут там бывать, и вождю не составит труда нас разоблачить… Страшно подумать, во что это может вылиться…
– Хорошо, что у нас нет времени подумать, – хлопнул его по плечу Льюис. – Поговори с ребятами – пусть выберут добровольца, который без лишнего шума отследит судьбу купленных волов… А я пойду поразмыслю, чтобы такого написать инспекционной службе… Охладить их буйные головы…
В сопровождении Тома и Лоу он зашагал в ратушу. На широкой улице им повстречался шериф – тот вел под дулом кольта какого-то чумазого свинопаса.
– Что тут у вас? – щурясь, Льюис преградил им дорогу.
Шериф почтительно замер, но оружие опускать не стал. Задержанный мужчина с неряшливо заправленной рубахой, грубыми чертами лица и угольно-черной щетиной угрюмо воззрился на мэра городка. Его руки были выпачканы в засохшей крови.
– Один ковбой прирезал другого, – кратко изложил шериф. – Я прибежал на крик. Тело в конюшне. Еще не остыло.
– Приезжие?
– Я уже в четвертый раз у вас, – пробубнил убийца. – А это говнище всего лишь в первый и уже начало качать права!.. Я всегда занимал эти стойла!..
Льюис проигнорировал его слова, и продолжил выжидающе смотреть на шерифа, немолодого, но крепкого, как корень дуба, мужчину в подбитой мехом жилетке и заплатанном плаще с пригвозденной к нему металлической звездой.
– Да, оба перегонщики. Не местные.
– И что, в тюрьму его, что ли, ведешь?
– Ну не в салун же, чтобы опрокинуть с ним пару стопок за упокой убитого, – хмыкнул шериф. – Пока в тюрьму, а в полдень публичный выговор и следом приговор к повешению… Закон есть закон.
– Подожди, – поморщился Льюис. – А к чему весь этот спектакль?.. – он повернулся через плечо к своей свите. – Ребят, отведите этого товарища к навесному мосту и сбросьте в речку. А убитого скиньте следом. И побыстрее, а то горожане скоро проснутся!..
Морщинистое лицо шерифа изумленно вытянулось.
– Но как же правосудие, сэр?! Все должны знать…
– Что знать?.. Что один чертила пырнул ножом другого?.. Кому от этого станет спокойнее?..
– Он совершил преступление и должен быть наказан… Приговорен к виселице!..
– Ну так мы его и накажем уже через пару минут, – скривился Льюис, раздражаясь на непонятливость не шибко гибкого умом блюстителя закона. – Какая уже разница – на виселице помрет или от удара об воду?.. Горожанам незачем знать про поножовщину.
– Но почему?!
– Потому что в Мелфорд-сити не бывает преступлений!.. – рыкнул ему Льюис и, кивнув своим ребятам, зашагал по своим делам дальше.
– Хуга-а-ай-йа-а!.. – довольно щерился Три Локтя, преднамеренно встав в тесном проходе под крепью и поторапливая обнаженных горняков пробираться внутрь штольни, где их ждала бадья с кукурузной кашей, вода, три лучины в скобах на стене и протертые лежаки на голом камне.
Уставшие после изнурительного рабочего дня мужчины рычали, жаловались и пытались хитростью протолкнуть к коротышке кого-нибудь первее себя, но любая уловка против того оказывалась бессильна. Каждый нес в охапку свои вещи, выстиранные в щелоке из скверной золы. Раз в луну сыновьям железа полагалось мыться, чтобы стереть с себя частички выпаренного из костей шлака. Если этого не делать, освобождение тела мужчины от земли стопорилось, и он по неизвестным причинам начинал хворать и вскоре умирал. Поэтому советниками уже давно было решено не скупиться на воду и щелок, а мужчинам – не трусить, и отскребать с себя ежелунно грязь даже самой суровой зимой.
