Виргилий Джонс уводил его все дальше от хижины в глубь леса. Остановились они у колодца. Колодец, а по сути дела круглая необложенная яма в земле, давно пересох. Желая скрыть волнение и преживания минувшей ночи, Виргилий Джонс придал лицу серьезное выражение и став похож на школьного учителя.
– Очень хорошо, – заговорил он. – Для начала я напомню вам, что на своем пути вы испытали много хорошего… но и плохого тоже. По большому счету, за свою жизнь вы столкнулись по крайней мере с двумя явлениями, которые можно было бы отнести к сверхъестественным. Во-первых, вы стали бессмертным: для обычных людей это великая редкость. Но мир, в котором вы до недавних пор проживали, не так уж прост. В нем можно натолкнуться на совершенно невероятные вещи.
Взлетающий Орел кивнул.
– Чанакия, – проговорил мистер Виргилий Джонс. – Это имя я сам добавил себе. Так звался древний король-философ, часто повторявший, что мир совсем не то, чем кажется на первый взгляд, и даже не то, чем не кажется, но все сразу. Одновременно и то, каким мы его видим, и то, каким нам не дано его увидеть. Это известное определение, и если я не ошибаюсь, принадлежит оно именно Чанакия. Это было сказано много, много лет назад – понимаете? За точность цитаты не ручаюсь, здесь важен смысл.
Мистер Джонс быстро глянул на яму колодца, вздохнул и заговорил снова.
– Хорошо, подойдем к проблеме с другой стороны. При взгляде на меня, вы, мистер Орел, понимаете, что тело мое твердо и непрозрачно. Возьмем теперь другое – посмотрев на этот колодец, вы можете с уверенностью сказать, что он пуст. Теперь ответьте мне следующее: согласны вы или нет с тем, что эти два определения – полная пустота и твердое непрозрачное тело – не имеют никакого отношения ни к моей природе, ни к природе колодца, а целиком и полностью зависят от того, как вы и то и другое видите?
Взлетающий Орел нахмурился.
– Извините меня, мистер Орел, – сказал тогда мистер Джонс. – Вижу, что обескуражил вас, но и это понятно – вопрос сложный. Но попытайтесь понять: мое тело есть материя, состоящая из мельчайших частиц, иными словами, элементарных ультрамикрокосмов. Все сводится к тому, что расстояние между частицами, составляющими мое тело, гораздо меньше, чем между заполняющими пространство колодца. Располагая другими средствами наблюдения, более точными и чуткими, чем наши глаза, можно открыть, к примеру, что я так же «пуст», как жерло колодца, или наоборот, что воздух в колодце так же «тверд» и «плотен», как я.
– Возможно… – с сомнением проговорил Взлетающий Орел.
– То, к чему я клоню, как обычно, неловко и обиняками, – продолжил Виргилий Джонс, – сводится к следующему: границы нашего мировосприятия устанавливают наши собственные возможности, а не природа мира. Встречая на своем жизненном пути вещи, выбивающиеся из установленных нами же самими привычных рамок, мы немедленно причисляем их к разряду сверхъестественного. Призраки. Неопознанные летающие объекты. Видения. Мы ставим под сомнение душевное состояние тех, кто способен видеть все это. И интересный факт: человека признают разумным только тогда, когда он вписывается в изначально выдуманные кем-то границы реальности.
– Хм, – отозвался Взлетающий Орел.
– «Вперед, вперед и вперед, – сказала птица», – торжественно провозгласил Виргилий Джонс.
– Что?
– Это цитата из одного известного автора, – ответил Виргилий Джонс. – Мое чудачество. Пытаюсь оправдаться в собственных глазах. Но давайте продолжим. Прошу прощения за краткое отступление от темы.
