Аксёнов наконец подошёл ближе, держа в одной руке кафтан.
– О, это моё, брось там, в телегу, – неприхотливо сказал Фёдор, показывая рукой на повозку неподалёку.
Григорий, впрочем, без лишних вопросов так и сделал. Сам того не желая, он теперь знал о том, что эта одежда оказалась на нём с утра неслучайно. Это было так… необычно?.. и одновременно приятно. За молодым человеком ещё никогда так не ухаживали. Нет, конечно, Мишель помогал в учебном заведении чем мог, но и сам создавал проблем.
– Я как раз ваш драндулет заканчиваю, – усмехнулся молодой каретник, потрясывая головой и ровняя молотком последнюю деталь.
Ему тоже было слегка неловко встречать теперь при свете дня человека, которому ответно изливал душу целую ночь до этого.
– Значит, ты рано встал, – сказал наконец хоть что-то Гриша.
– Как обычно, – пожал плечами Федя, – да и к тому же, хотелось быстрее закончить и… – тут он оглянулся и спросил, – завтракать будешь?
– Если не буду тебя объедать, – отвёл взгляд Аксёнов.
– К чему такие скромности, почтовая станция для того и создана, чтобы ублажать желания путников. По идее.
С этими словами Фёдор подошёл к юноше и вложил ему в руку хлеб. Он мельком взглянул в чужие глаза, будто стараясь незаметно их рассмотреть, а потом отошёл к бричке.
– И поди молока возьми у Сидора. С утра надои принесли. Скажи ему, что от меня, – добавил Федя перед тем, как снова зазвучал молоток.
Когда Григорий только подошёл к домику смотрителя и занёс руку, чтобы постучать в окошко, оно открылось само. Седовласый старичок с густой короткой бородкой двумя руками протягивал кувшин свежего молока. Юноша открыл рот, чтобы что-то сказать, но смотритель его опередил:
– Берите-берите, милостивый государь, только принесли.
Тогда Аксёнов неловко кивнул и удалился.
. . .
– Послушай, мне… всё-таки надо к матери… – тихо начал Гриша, задумчиво держа кувшин в руках и сидя на бревне у вчерашнего кострища.
Фёдор как раз закончил работу, снял свой фартук и снова остался голым по пояс. Он хотел пойти умыться, но тон беседы, судя по всему, обещал быть интимным.
Молодой человек решил поддержать своего гостя и поэтому присел рядом.
– Успеть бы на похороны… – добавил Аксёнов, покачивая головой.
– Поехали, – кратко, но вполне ясно сказал на выдохе Федя.
Григорий поднял глаза и посмотрел на товарища:
– Ты?..
– Поехали, – подтвердил свои слова кивком молодой каретник, – это ведь правда важно.
– Ты разве сможешь здесь всё оставить?..
– Почему нет? Тут работы-то, – развёл руками Фёдор, – дай бог кто проедет за месяц.
Да и у Сидора деревня есть. Помогут в любом случае.
– Если ты так говоришь…
– Ты поедешь со мной?
Услышав прямой вопрос, Аксёнов немного задумался. С одной стороны, не хотелось своим появлением нарушать здесь текущее положение вещей, но этот человек так приветлив с ним…
– Да, – закивал головой Гриша и с надеждой взглянул на собеседника.
– Тогда ешь, а я умоюсь и приду, – заключил молодой каретник и встал.
Он ушёл за сарай, а юнкер остался доедать свой завтрак.
Молодые люди стояли у повозки с дугообразной тканевой крышей.
– Я здесь, можно сказать, живу, – пояснил Фёдор, показывая внутри тележки свои немногочисленные вещи.
Григорий на всё это кивал, с интересом рассматривая, а потом вдруг раскрыл рот и посмотрел на товарища:
– А как же Миша?
– Что он приедет и не найдёт нас? – уточнил Федя.
– Именно, – удивляясь, что не нужно ничего пояснять, произнёс Аксёнов.
