Утро началось с противного привкуса в пересохшем рту. Гриша открыл глаза, с трудом сел, и прислушался к себе: затекла шея, болит копчик, пальцы припухли. Боян еще спал, а Зои нигде не было.
— Дружище, вставай, — он потянулся и потряс его за плечо.
Боян закряхтел, вытянулся и сел. Гриша испуганно подскочил и пролепетал:
— Что у тебя с лицом?
Боян схватился за лицо, пощупал и взвыл. Опухшие щеки висели, словно два мешка с крупой. Нос удлинился и свисал почти до рта. Нижняя губа набухла, словно булка, отчего рот не закрывался.
Гриша инстинктивно провел рукой по своему лицу, но не нашел никаких изменений. Только чуть припухшие пальцы плохо слушались.
— Что она со мной сделала?! — взвыл Боян.
Дверь распахнулась и вбежала запыхавшаяся Зоя.
— Не пугайтесь. Сейчас я все исправлю.
Она положила в кружку несколько зеленых листочков и залила водой.
— Заварится и выпьете.
— Я больше ничего не буду пить из твоих рук! Посмотри, что ты со мной сделала! — Боян жалобно захныкал, трогая набухшее мягкое тесто вместо лица.
— Ничего страшного! — строго сказала девушка. — Зато синяки прошли и нос не болит. Верно ведь, не болит?
Боян не стал отвечать. Он с ненавистью посмотрел на виновато глядящую исподлобья Зою и вышел на улицу.
— М-да, натворила ты делов, — Гриша покачал головой. — Хорошо, что у меня только пальцы опухли. Если от него откажется невеста, то это твоя вина. Недоучка.
Она покраснела, опустила голову и начала помешивать пальцем воду с листьями. Гриша встал, чтобы пойти проверить Бояна, но идти не смог. Ноги заныли, будто их сжимал капкан. Он с трудом снял галоши и в ужасе уставился на слоновьи ноги.
— Что ты натворила?! Как же я теперь ходить буду?
— Сама натворила, сама и исправлю! — с вызовом сказала она. — Зато у тебя глаз открылся и ребра не болят.
Он осторожно потрогал бок, похлопал глазами и вынужден был согласиться. Вскоре вернулся Боян. Зоя поставила перед ним кружку и велела выпить половину. Тот нехотя залил воду в рот, выплюнул на пол зеленый листочек и протянул кружку Грише.
— Надеюсь, хуже не будет? — буркнул он и понюхал воду. Она пахла можжевельником и мятой.
Девушка промолчала, присела у открытой дверцы печи и стала складывать хворост. Гриша залпом выпил прохладную воду с приятным привкусом.
— Что дальше?
— Ничего. Надо подождать, — ответила она, затопила печь и поставила на камни кастрюлю, покрытую сажей.
Пока она возилась по хозяйству, Гриша и Боян принялись обсуждать свои дальнейшие действия.
— А если монахи не захотят отдавать божка? — встревожился Боян.
— Как это не захотят? — возмутился Гриша. — Мы им объясним, что без божка Василина твоя может погибнуть. Они же не изверги, поймут.
— О ком вы? — спросила Зоя, села за стол и принялась перебирать какие-то корешки.
— О монахах, которые на Лысой горе живут.
— Так вы на вершину идти собрались? — испуганно прошептала она. — Нельзя туда ходить.
Гриша и Боян рассказали девушке обо всем, но она продолжала упорно твердить:
— Никому нельзя туда ходить. Никому.
— Почему нельзя-то? — воскликнул Боян. — Берендей же убьет Василину!
Девушка задумчиво уставилась перед собой, затем кивнула и решительно сказала:
— Я с вами пойду. Хотя бабушка мне строго-настрого запретила к горе ходить.
Она приготовила густую ароматную похлебку, разлила по деревянным плошкам и поставила перед путниками. Те дождались, пока она сама не начнет есть и только после этого приступили к трапезе.
