Гризли - страница 24

– Почему это? Зачем ты постоянно нарываешься?

– Не твое медвежачье дело! – фыркнула и, не справившись с новым приливом злости, цапнула его за палец.

Вместо того чтобы отдернуть руку, Ярослав стремительно навалился на меня, проталкивая свой палец дальше между моих зубов, и погладил сталь в языке, сжав второй рукой мои волосы в кулаке.

– Хочу язык твой ядовитый, – пробормотал он. – Укусишь – трахну!

И принялся буквально пожирать мой рот, проталкивая свой язык в наглую к моему. Конечно я укусила. А как не смогла бы?

– Гадость такая! – прошипел гризли и стянул мои несчастные крашеные пряди еще сильнее, запрокидывая мне голову, открывая для себя горло.

Целовал кожу шеи, плеч легкими касаниями, беся меня этим, за что я и полоснула его ногтями по спине.

– Кончай с этим дерьмом сопливым! – рявкнула на него, отчаянно начав задыхаться, будто он этими своими проклятыми нежными поцелуями надел на меня огненный ошейник, что теперь душил нещадно. – Мужик ты или где? Сказал, трахну – ну так трахни. Хотя тоже мне трах – тридцать секунд и все дела. Старость не радость, преждевременная эякуляция и призрак импотенции на горизонте?

– Мало тебе, значит? – Сжав мои запястья над головой, он вытянул меня в струну под собой, вдавливаясь между ног стояком мучительно медленно, тогда как почти яростно терзал мою грудь.

Всасывал проколотые соски глубоко, дразнил, царапал зубами, нарочно терся о кожу щетиной, кусая, облизывая. Обездвиженная, ничем не управляющая, я только и могла извиваться под его тяжестью, срывая и без того пострадавшее горло в стонах. Ощущение его медленного, но такого переполняющего через край вторжения рвало мне крышу в мелкие клочья, и не факт, что ее когда-то можно вернуть в прежнем виде. От этой его неторопливости мне было оглушительно больно, остро до ожога, до испепеления и сладко, ненавистно сладко. Я колотила его пятками по ягодицам и пояснице, требуя движения, и, когда он наконец поддался, выходя почти полностью и врезаясь в меня тяжелыми, мощными ударами бедер, я улетела почти моментально. А вскоре и еще раз. И еще. Потому что чертов гризли оказался просто секс-машиной. Валял меня в кровати, трахая беспощадно, и снова хрипя и нашептывая свои гадкие нежности, и целуя-целуя-целуя.

10. ГЛАВА 10

Всю ночь, после того как утраханная мною до полной отключки Роксана вырубилась прямо подо мной, я то и дело вскидывался во сне, стоило ей только чуть шелохнуться. Сам не пойму от чего. Оно, конечно, за эти годы поотвык спать с кем-то под боком, но было и что-то еще. Черт знает. Состояние не пойми какое. Странное. Вроде и вымотался, практически иссушил себя, подстрекаемый этой языкатой погремушкой. Тишина такая и в каждой мышце, и извилине. Сто лет такого за собой не помню. И в тоже время тревога внутри. Не отчетливая, но непрерывная, тянущая, как нудящий зуб. И не болит, но покоя не дает. Гляну на нее, сейчас мирно спящую, и опять какое-то непонятное дерьмо начинает со мной происходить. Руки тянутся погладить, изласкать, хотя точно знаю, что она из-за этого опять взбесится, спровоцирует меня, ведь сможет, потому что я хочу этому поддаться. Будит она во мне нечто… и зверство, какого за собой ни с кем не помню, и нежность, что прямо навязать ей хочется, заставить принять, переломав голыми руками все ее колючки.

Воспламеняет меня, как вроде уже давно затухшее старое кострище ураганный ветер, добравшись в своей беспардонной силе до, оказывается, тлевших красных углей, скрытых толстым слоем пепла. Думал, во мне и гореть-то нечему давным-давно, а вот заразина крашеная нашла, что поджечь, да так, что оба полыхали – мама не горюй. И я догадываюсь о природе грызущей меня тревоги, не мальчишка небось безголовый. Роксана не сдалась. Нет. Она взяла от меня, что именно ей было нужно, и не факт, что не попытается теперь выкинуть меня, как ветошь использованную. Сто процентов попробует. Но попробовать – не значит смочь. Я с тобой не закончил, погремушка. Будем тебя приручать и слегка дрессировать. Тараканов из башки твоей вытравливать.