Шреку надоела долгая дорога, как только началась тряска, и он стал громко басовито мяукать. Что, однако, довольно долго не прерывало сон Роксаны. Устала так или просто всегда спит столь крепко и безмятежно? Губы приоткрыты, щеки порозовели, длиннющие ресницы подрагивают, лоб вон забавно морщит и сопит почти умильно. Во сне – ну чисто куколка нежная, если еще весь этот пирсинг и цвет волос не замечать. А как проснется – кукла сразу уже бесноватая. А мне, зараза, хоть так, хоть эдак, без разницы почти. И так встает, подмывает остановиться, повыкидывать вещи с заднего сиденья, уложить ее туда и разбудить, вылизывая между ног. Я ее там еще не попробовал, и от предвкушения во рту сохло, возил, как дурак, языком по зубам. А когда она бодрствующая фурия, так и вовсе свет туши. Ширинку рвет, чуть не до крика. Мозги отключаются на раз. Не было бы светло еще, ей-богу, отодрал бы у того забора. До сих пор от одного воспоминания о ней, распластанной подо мной, в паху узлами все вязало.
– Этот бл*дский кот как-нибудь выключается? Или хоть громкость убавляется у него?
Ага, вот и погремушка вернулась из мира грез. Сразу злая, щека помята, смотрит хмуро. Говорю же – демонова кукла.
– Он устал.
– От нелегкой жизни с таким долбанутым хозяином?
– А ты никогда приветливостью не страдаешь, да?
– С какой стати? Приветливым стоит быть только с тем, кого правда рад видеть. Иначе это лицемерие! – Она сладко потянулась, выгибаясь кошкой на сиденье. Грудь натянула майку, соски обозначились сквозь ткань, как и мой неугомонный рядом с ней хрен.
– А как насчет элементарной вежливости, принятой в обществе?
– Спросил представитель семейства медвежьих, который вместо приветствия при первой встрече пнул меня в бок, при второй – обзывал шалавой и зажимал у стенки, даже имени не спросив, при третьей – трахнул без всякого «здрасти», а при четвертой…
– Мы приехали! – прервал я ее с улыбкой.
Вот по уму мне нужно бы стыд испытывать за то, что все у нас так вот, не по-человечески, но его не было. Гадкая погремушка с момента своего появления не просто оживила меня, а термоядерную реакцию запустила из эмоций. Гнев, похоть лютая, любопытство, ревность, необходимость присвоить, пожалеть, забив на укусы и колючки.
– И ты всерьез думаешь, что я останусь в этой корявой землянке? – насмешливо скривилась Роксана, глядя на дедовскую охотничью избушку и не думая открывать дверь в машине.
На самом деле дом был хоть и небольшим, но крепким, из толстенных бревен и с непротекающей крышей. Зачем я притащил ее сюда? Да затем, что хотел вырвать ее из всего обыденного, где она та, кем привыкла притворяться для всех. Я хочу увидеть ее другой. Я ее хочу. Хочу так, что аж внезапно бесит делиться ею со всем, что было у нее раньше. Ведь, впершись беспардонно в мою жизнь, она только и делает, что мозг мне взрывает. Как тут не ответить полной взаимностью.
– Есть еще и баня, – кивнул я на строение чуть поодаль. – Но наши предки, например, были уверены, что после полуночи туда лучше не соваться. Нечисть там тогда хозяйничает.
– Зоолог-любитель, еще и знаток фольклора тут у нас, – закатила она глаза. – Разносторонняя личность прям ты.
– Впечатляю потихоньку?
– А, то есть ты этим, оказывается, занимался? Креативненький такой подход – запихнуть в тачку и в чащу завезти. Романтика, чё.
– Типа тебя можно конфетами-букетами-ресторанами-киношками впечатлить.
