Хлопнула дверь. Сокол, уже в одежде и кольчуге дружинного, принес скомканный тюк византийских нарядов и швырнул их в очаг. Вверх взметнулись искры.
– Княжество не спали, – буркнул Леший. – Зима уж близко.
Сокол не ответил – он явно был не в духе. Неужели он тоже злится из-за меня?
– Леший, – тихо попросила я. – Пусть Сокол меня стукнет наконец. Может, ему полегчает.
– Успеет, – недовольно откликнулся знахарь. – Лишь когда я позволю.
Лучник бросил на побратима осуждающий взгляд и так же молча вышел в дождь. Я загрустила.
– Сокол злится на тебя справедливо, – заметил Леший. – Перепугала ты нас знатно. Помысли, что еще князь скажет.
– Он знает?
– Князя еще нет в Новограде. Задержался он в пути, Сокола гонцом прислал и часть дружины с ним. Они аккурат мимо селения проезжали. Там их Мила встретила да поведала, что с нами приключилось. Дружинные разбойников перебили – тех, кто внутри селения оставался в засаде – освободили поселенцев да меня заодно, а после уже мы с Соколом по следам отыскали тех, кто за тобой в погоню убег. И потолковали с ними душевно. Не сразу нам удалось все вызнать, Волянду в пыточную волочь пришлось. Верещал он, что свин подзаборный, – хазарин поморщился от неприятных воспоминаний.
– Ну не отрубит же Рарог тебе голову из-за меня?
Леший бросил на меня осуждающий взгляд:
– Я в ответе за то, что содеял, и князю о том поведаю, едва он вернется. Что порешит, безропотно приму. А вот как он тебя по головке погладит за бездумную выходку?
– Может, не скажем брату?
– Не скажем? – едко заметил неслышно вернувшийся в избу Сокол. С его плаща и кольчуги ручейками сбегала вода. – Молвишь Рарогу, будто о лавку стукнулась? И кто ж тебя, княжна, столь лепо врать научил?
– Я ради вас же…
– А нам надобна ли твоя защита?
– Брат, остынь! – сурово проговорил Леший, но тут вскинулась уже я.
– Так я, значит, вру все время, да?! Это я тебе и про Бабая наврала?! Хочешь, прямо сейчас докажу, кто прав?
– Ольга!!! – Леший первым догадался, что я имею в виду, и так рявкнул, что посуда подпрыгнула, а перепуганная хозяйка избы, и так сидевшая в дальнем углу, вылетела за дверь. – Ты что плетешь?!
А что, идея, конечно, плохая, но не такая уж и идиотская, если подумать. Нет, все же идиотская… А если…
– Коли еще раз повторишь подобное, – до ужаса ровно произнес Сокол, вслед за побратимом сложивший два и два, – ты от меня боле ни слова не услышишь.
– А теперь я их слышу много?!
Леший положил мне на плечо тяжелую руку.
– Охолонись уже, – строго произнес он. – Хватит двух глупостей на два дня. Вот, глотни, легче станет.
Я послушалась и едва не задохнулась от едкого вязкого напитка.
– Что это т… такое? – меня мягко откинуло на лавку, в голове заклубился туман.
Леший не ответил, а вместо того быстро, коротко и точно полоснул по ссадине ножом. Я вздрогнула от резкой боли, но та скоро пошла на убыль, да и голова стала болеть все меньше и меньше.
– Легче тебе? Вот ведь попала ты к жадным остолопам, чуть княжну не уморили. А надо-то было всего-навсего вовремя рану промыть.
– От них дождешься, – я крепко зажмурилась, чтобы не видеть, что это горячее течет по щеке.
– К завтрему про боль позабудешь, – пообещал Леший, аккуратно перевязывая мне голову. – Всборе заживет все, небольшой след получишь на память, не обессудь уж. А теперь спи, сил набирайся. Утром в путь пора.
– А выдрать? – пробормотала я сквозь наваливающийся сон.
