С самого детства Паша жил с бабушкой и дедушкой на окраине сибирского города в просторной квартире с широченным балконом, от которого зимой несло школьными конфетными подарками, которые хранились в коробках. В летние дни пахло горящим деревом, потому что близлежащие частные дома по вечерам топили баню. Десятилетнему Паше нравилось выходить на балкон под закатные майские лучи. Почему? На этот вопрос никто не мог ответить. Его просто тянуло к механическому созерцанию на речку, которая извивалась через заросли камыша и являлась естественным фоном для основного действа – движения птиц, которые даже больше Пашиного наслаждались теплым воздухом. Иногда мальчик даже выдумывал, а что если поймать частицу воздуха на ладонь и раскрыть ее обертку, что там будет? Он думал, что там будет ягодное желе и при раскрытии вылетит конфети. Такой вот многослойной любовью он любил весну.
Множество гостей, приходивших в дом к семье, часто отводили бабушку в сторонку и говорили, что у Паши есть два весомых жизненных пути: либо уже остаться на земле и быть благородным агрономом или лишь иногда касаться самых эстетичных краев природы или быть творческим человеком. Бабушка называла эти советы «брехней», и отвечала общими фразами: «Ну какое творчество в наших – то краях?». Чтобы учиться ему, деньги немалые нужны. Там и проходили дни. Паша был неугомонным, но это качество не толкало выходить во двор и совершать телесные или вредительские пакости. Паше не хватало общения со сверстниками. Возможно причиной тому было, что он не хотел играть в футбол или баскетбол на износе сил. Он любил книгу за книгой поглощать домашнюю библиотеку.
Однако общение сильно отличалось от дворового спорта. Это не страстное увлечение каким – либо истязанием своего тела на поле или на других площадках. Общение являлось пронзительной эмоцией, сентиментальным жалом. причем самая непредсказуемая из всех существующих. Паша находил решение – разговаривал с бабушкой и дедушкой. Конечно же стиль разговора был будто перевернутым. Бабушка рассказывала ему истории своей жизни учителя литературы в эстонской деревне. Паша тщательно записывал истории себе в потертый блокнот и параллельно запивал горячим черным чаем и ел медовые печенья.
С дедушкой разговор был более резким и от того более приятный мальчишескому сердцу. В его возрастной комнате всегда было много интересных предметов: сразу два аквариума, заполненных мальками и улитками, под телевизором хранились полки кассет с фильмами про индейцев, по самому всегда шли документальные фильмы про военные походы русских войск в различные эпохи. Главной же ценностью дедушки была шикарная коллекция машинок, которые он хранил на длиннющей полке над своей кроватью. Он действительно болел этим занятием со студенческой юности.
Стоит подробнее описать масштаб коллекции, которая исчислялась десятками экземпляров. Больше всего Паше нравились правительственные мини – Волги, которые обладали отменными отполированными дисками в виде велосипедных спиц и «Форды» первых моделей, которые еще копировали в своих формах кареты, только уже на колесах. Читатель может подумать, что мальчику сильно прикипело это хобби его дедушки, хотя это не совсем так. Паше нравился игривое настроение дедушки во время промывания запыленных частей машины или, в редком виде, собирания новой модели. Увлечение миниатюрным четырехколесным транспортом делало из седого пенсионера энергичного мужчину средних лет, который заражал своим обаянием. Паша часто громко смеялся, что даже бабушка слышала этой с вечно распаренной кухни и прибегала в комнату дедушки и, видя умилительную атмосферу, тоже начинала сильно смеяться, прикрывая свои вставные зубы.
