Гроза над морем - страница 19

– Одно движение, и “Исида” потеряет ветер и курс, – вкрадчиво предупредил Марко.

– Тебе-то с того какая радость?!

– Мне все равно, где сдохнуть: на пиратской шхуне от выстрела в затылок или на этом плавучем корыте от жажды и голода. Но, боюсь, капитан будет тобой недоволен, если шкоты порвутся в твое дежурство.

Джонни ничего не ответил. Кок держался за штурвал непринужденно, будто всю жизнь занимал место у руля, смотрел вперед и даже начал мурлыкать себе под нос. Рулевой осторожно двинулся к капитанской каюте, но, едва взялся за кольцо, чтобы постучать, как вдруг весь воздух выбило из груди, по спине потекло горячее и липкое. Он судорожно вдохнул и захлебнулся кровью, ноги заскользили по палубе, и последнее, что он почувствовал – как Марко подхватил его под мышки и поволок к борту.

Штурвал, лишившийся контроля, мгновенно раскрутился. Судно опасно качнулось и легло под ветер, едва не черпнув кормой волну. Парус захлопал, как мокрая простыня на ветру, бортовой прожектор мигнул и погас. Марко, удовлетворенно хмыкнув, стер башмаком тонкую кровавую дорожку и постучался в каюту Яниса.

Капитан вышел сразу же, словно стоял под дверью.

– Какого черта?

– Мейр Янис, рулевому после ужина сделалось дурно, – кок пристыженно склонил голову. – Я вышел… прогуляться и увидел, как он потерял штурвал и упал сам. Назначьте…

– Я сам, – коротко бросил Янис и, даже не оглянувшись в сторону Джонни, бросился к штурвалу, крепко сжал рукояти. Но было поздно: судно потеряло курс, сбилось и взяло сильнее на северо-восток. Кок ухмыльнулся в спину капитану и скрылся, не дослушав просьбу позвать к Джонни врача.

Янис простоял на вахте всю ночь. К пяти часам утра начало светать, небо тронуло золотом, и алая полоса рассвета тут же пропала в облаках. Море показалось неспокойным: волны яростно набрасывались на борт, хлестали в обшивку и россыпью брызг летели в лицо, когда нос зарывался слишком сильно. Ветер скрипел в канатах и хлопал парусами, трепал волосы и холодил взмокший от напряжения лоб. Янис успел только один раз глотнуть воды, которую заботливо принес юнга: баркентина рыскала в волнах, и он трижды проклял и кока с его дурным ужином, и рулевого с его внезапным недугом. Дэниэл все крутился поблизости: то бухтовал запасные канаты, то бегал за иглой и нитью, потом присел рядом с Джонни и осторожно потряс его за плечо, чтобы он позволил ему взять порванную парусину. Тот не пошевелился, Дэниэл его окликнул и вдруг отпрянул, отлетев на несколько шагов и пораженно рассматривая свои руки.

– Капитан! – растерянно обернулся к Янису, и тот краем глаза увидел, что на ладонях парнишки темнеет кровь. – Он мертв…

– Что? Как? – не выпуская штурвала, Янис нахмурился, вгляделся в лежащего рулевого и понял, что показалось ему странным в неестественной позе. Дэниэл, пересилив страх и отвращение, перевернул его ничком и поморщился, разглядев торчащую из спины рукоять ножа и глубокую кровавую рану. Маленький рубин в глубине червленой вязи сверкнул, словно еще одна, заблудившаяся капля крови.

– Проклятье, – прошипел Янис. – К штурвалу, живо!

И сам наклонился над убитым, выдернул нож из раны. Юнга послушно ухватился за скользкие рукоятки, но его сил не хватало, чтобы ровно удерживать курс. Без лишних указаний подоспел боцман, сильный крепкий парень чуть ли не вдвое выше юнги, и помог ему, взявшись с другой стороны. Вместе им удалось поставить тугой руль ровно. Янис брезгливо поморщился, разглядев знакомый клинок, когда-то обмененный на хорошее вино и оливковое масло у северян. Марко ла Кайра…